"Александр Бенуа. Жизнь художника (Воспоминания, Том 2) " - читать интересную книгу автора

противное благоприличию.
Другим краснобаем был раешник, - о нем я уже рассказывал, говоря об
оптических игрушках. Раешник был таким же непременным и популярным элементом
балаганного гулянья, как и дед, но его приемы были более деликатные,
вкрадчивые. Всегда, кроме тех двух клиентов, которые приклеивались глазами к
большим оконцам его пестро размалеванной коробки, вокруг толпилось, ожидая
очереди, с полдюжины ребят и взрослых. Сеанс длился недолго, но за эти
минуты можно было совершить кругосветное путешествие и даже спуститься в
преисподнюю. Стишки раешника пересыпались потешными прибаутками и эта
болтовня помогала воображению добавлять то, что недоставало картинам.
В маленькие балаганчики не стоило заходить - разве только, чтобы
позабавиться какой-либо уже совершенно наивной ерундой. Тут же тянулась
длинная постройка "зверинца", на фасаде которого яркими красками были
изображены девственный тропический лес с пальмами, лианами, баобабами, а
изнутри доносились дикие звуки: рев львов и тигров, своеобразное мычание
слона и крики обезьян и попугаев. Увы, войдя в такой сарай, вас постигало
разочарование: в холоде и, вероятно, в голоде здесь доживали век всякие
отбросы знаменитых зверинцев: совсем оцепеневший, не встававший уже больше
верблюд, сонные облезлые львы, походившие больше на пуделей, и чахоточные,
жавшиеся друг к дружке, обезьяны. Только слон производил еще довольно
внушительное впечатление, но слона я видел и более величественного в
Зоологическом саду, в "Зоологии". Впрочем, в мое первое посещение балаганов
меня более всего поразило в "зверинце" порхание на маленькой сцене
танцовщицы, одетой в яркий корсаж и коротенькую газовую с блестками юбочку;
однако, о ужас, лицо ее было покрыто густой черной бородой.
Потребности в чем-то чудесном и блестящем вполне ответило зрелище,
которое я сподобился тогда увидеть в одном из больших деревянных театров, а
именно в театре Егарева, в котором все еще, по старой традиции давались
Арлекинады. Великим охотником до такого спектакля был как раз Иша, который
мне уже вперед рассказывал о нем без конца. И тем не менее то, что я увидал
воочию, во много раз превзошло ожидания! Выйдя из этого "первого моего
театра", я был словно угорелый, а память об этом посещении не утратила
свежести и силы даже и по сей день. Это мое первое знакомство с театром
как-то озарило меня, а в главное действующее лицо, в Арлекина, я просто
влюбился.
Я уже был знаком с личностью Арлекина и чувствовал к этому
маскированному повесе какую-то восхищенную нежность, но тут я увидал его
живым, действующим, победоносным, издевающимся над всеми, кто становился ему
поперек дороги. Мне самому захотелось сделаться Арлекином и я серьезно
мечтал о том, чтобы получить такую же волшебную палочку, как та, что
подарила ему (за что?) добрая и прекрасная фея. Мало того, я даже, втайне от
мамы, молился про себя, чтобы эта фея явилась и сделала бы мне такой
подарок.
Но до чего было холодно, пока в деревянном вестибюле пришлось ожидать
очереди, чтобы попасть в самый зрительный зал. Я был закутан с ног до
головы, башлык покрывал уши поверх воротника толстого зимнего пальто, а ноги
были обуты в валенки - и все же я зяб немилосердно. Совершенно невыносимым
становилось покалывание пальцев ног и кончиков ушей, причем меня очень
беспокоило, как бы не отморозить нос; я то и дело обращался к Ише с
вопросом, не стал ли нос у меня белым, а чтобы не стал, я тер его изо всех