"Александр Бенуа. Жизнь художника (Воспоминания, Том 2) " - читать интересную книгу автора

сил шерстяными рукавицами. Да и все, кто вместе с нами ожидали в этом
дощатом нетопленом преддверии, пританцовывали на месте, поминутно
сморкались, кашляли, чихали. Но никто не ослабевал, не покидал этого места
пытки, дойдя до "самых врат" волшебного царства и ожидая, чтобы врата
растворились.
И вот блаженный миг наступил. Проходят еще минуты три, во время которых
зрительный зал покидают те, кто уже насладился представлением, а затем
приходится вцепиться в моего попечителя, иначе меня затопчут, раздавят между
дверьми. И вот мы уже сидим на своих местах, перед нами ярко пунцовый с
золотом занавес. Иша берет меня на колени. Зрительный зал представляет собою
огромный, обитый досками сарай, освещенный рядом тусклых керосиновых ламп,
повешенных по стенам и издающих довольно острый запах. Но и полумрак и этот
запах только усугубляют зачарованную таинственность. В то же время за нашими
спинами творится нечто подобное стихийному катаклизму. Это врывается с
неистовым шумом, с криками, с визгами, с воплями: "батюшки, задавили",
публика вторых и третьих мест, ожидавшая очереди на наружных лестницах
балагана. Лавина несется со стремительностью идущего на приступ войска.
Передовые отряды, с удивительной ловкостью, перескакивают через тянущиеся во
всю ширину зала, скамейки, стремясь попасть в первые ряды и становится
боязно, как бы эта дикая масса не разнесла стен, не докатилась бы до нас, не
растоптала бы нас.
Постепенно все успокаивается, стихает и замирает в ожидании.
Оркестранты, успевшие, в промежутке между двумя представлениями, сходить
выпить согревающего, возвращаются и размещаются по местам, дирижер (он же
первая скрипка) - поднимает смычок, раздаются звуки увертюры и занавес
медленно ползет вверх. Перед нами сельский, но вовсе не русский пейзаж;
слева, в тени раскидистого дерева, домик с красными кирпичными стенами и с
черепичной высокой крышей, справа холм, в глубине голубые дали - и все
"совсем, как на самом деле". Сразу же начинается что-то необычайное,
волнующее, смешное и страшноватое. Старик Кассандр отправляется в город и
наказывает двум своим слугам исполнить порученную им работу. Один из слуг -
весь в белом, с белым от муки лицом;
у него самый глупый растерянный вид, он, несомненно, лентяй и растяпа.
Простонародье его называло попросту "мельник", но я знаю, что это Пьерро. Я
уже и песенку про него слышал: "au claire de la lune mon ami Pierrot", хотя
еще плохо понимаю язык своих предков. Но почему же у Арлекина такой
невзрачный, грязный костюм? С тревогой обращаюсь к Ише за объяснением и он
успокаивает меня: "это его рабочее платье, подожди, сейчас увидишь, что
будет дальше". Дальше же происходит нечто ужасное. Принявшись каждый за свою
работу, Пьерро и Арлекин скоро начинают ссориться, мешать друг другу, они
вступают в драку и, о ужас, нелепый, неуклюжий Пьерро убивает Арлекина. Мало
того, он тут же разрубает своего покойного товарища на части, . играет, как
в кегли, с головой, с ногами и руками (я недоумеваю, почему не течет кровь),
в конце же концов пугается своего преступления и пробует вернуть к жизни
загубленную жертву. Он ставит одни члены на другие, прислонив их к косяку
двери, сам же предпочитает удрать. И тут же происходит первое чудо-чудесное.
Из ставшего прозрачным холма выступает вся сверкающая золотом и
драгоценностями фея, она подходит к сложенному трупу Арлекина, касается его
и в один миг все члены срастаются. Арлекин оживает; мало того, под новым
касанием феиной палочки тусклый наряд Арлекина спадает и он предстает, к