"Александр Бенуа. Жизнь художника (Воспоминания, Том 2) " - читать интересную книгу автора

Вот рыбаки, вертящие ворот, потные, с коротким гиканьем, наматывают
последние круги тянущего улов каната и по тому, что это дается с усилием,
ясно, что сети отяжелели от попавшей в них рыбы. Матвей Яковлевич сияет, а у
других на лицах написано самое напряженное внимание, точно решается чья-то
судьба. На воде появляются поплавки, поддерживающие сети, рыбаки схватывают
концы невода и с трудом втаскивают содержимое на помост. Мату не приходится
повторять то, что за последний час он твердил своей теще: "Вы увидите, мама,
вы увидите!" - и все мы видим чудо-чудесное: в сетях, изгибаясь и хлопая
хвостом, бьется двадцати фунтовая лососка! Все копошащееся, сверкающее
серебром население и сам царь этого обреченного народа, вывалены на дощатый
пол и в течение нескольких минут идет разборка и укладка одних сортов в
жбаны с водой и умерщвление других. Но Матвей Яковлевич получил свою добычу,
он собственноручно ее прикончил камнем по голове и, держа ее за жабры,
роется другой рукой в кармане жилета, где у него лежит серебряная монета.
Еще раз потешил он свою душу очень удавшейся тоней, а к тому же получил
такой гостинец к столу, каких мы давно не видывали. Рыба будет сварена,
снесена в погреб на лед и к обеду она поспеет, пахнущая свежестью,
обложенная цветным гарниром, с петрушкой и укропом в разинутой пасти, в
качестве главного лакомого блюда праздничного пира.
Не могу не упомянуть еще об одном случае, в котором Мату досталась роль
главного действующего лица и который взволновал нашу тогдашнюю колонию. Это
была большая драматическая сцена во вкусе тех, что теперь часто видишь на
экране. В воскресенье, несмотря на запрет, в парк проникало через разные
лазейки не мало постороннего люда, и вот однажды где-то в кустах фабричный
парень выхватил у гулявшей девицы кошелек и пустился бежать к выходу. На
вопли ограбленной подняли тревогу и несколько человек погнались за вором, в
свою очередь оглашая воздух криками: "Держи, лови!" Все это разбудило в
Матвее Яковлевиче его спортивно-рыцарские, искони английские чувства и, хоть
в это время он был занят с прочими нашими гостями игрой в бочи, он бросил
игру и тоже помчался за вором. Но тогда как другие преследователи и сам
воришка бежали без всякого искусства, Мат сразу показал, что он знает, как
это надо делать, и сразу стало ясно, что - победа останется за ним.
Громадная его фигура не выражала ни малейшей поспешности. Ноги сгибались и
отпихивались методично; казалось даже, что он не достаточно скоро бежит, и
однако расстояние между вором и им все сокращалось и сокращалось. Бежал
Матвей Яковлевич восхитительно, ровным шагом и до странности, при своем
росте и тяжелом сложении, легко. Когда же он оказался в полуаршине от вора,
то его рука протянулась к бежавшему и легла ему на плечо, точно он захотел
по-дружески его похлопать. Но вор под этой могучей дланью только ахнул и
осел. Мат, вздернув его вверх, как перышко, понес, держа за шиворот, свою
жертву ни дать, ни взять как лосося. Тут же прибежавшие с набережной
городовой и дворник схватили жулика подмышки и потащили в участок.
Не всегда Нева была такой, какой она была в дни "чудесных уловов"
сверкающая, отливающая голубоватым атласом, ровно и торжественно несущая
свои ясные воды в сторону моря. Бывали дни, когда мы ее видывали хмурой,
темно-серой, ощетинившейся под порывами ветра, покрытой барашками. И,
пожалуй, такой мне она нравилась еще более. В такие тревожные дни получались
иногда к вечеру самые удивительные эффекты, особенно если солнце перед тем,
как скрыться за горизонт, прорезало заволакивавшие тучи и вдруг обдавало все
ярко оранжевым светом. Краски становились резкими и все в целом приобретало