"Дмитрий Беразинский. Путь, исполненный отваги " - читать интересную книгу автора

- Но я же не нарочно...
- Идиот! Еще не хватало, чтобы ты нарочно!
Дверь распахнулась, и незадачливые следователи узрели на пороге своего
непосредственного начальника - майора НКВД Крячко. Судя по отсутствию на
голове фуражки, майор был в легком подпитии и хорошем расположении духа.
- Ну, голуби, как наш профессор? - осведомился он, с хрустом жуя
капустный лист.
- Умер, товарищ майор! - доложил Гусев, вытягиваясь в струнку.
- Как умер? - перестал жевать Крячко. - Не понял!
- Это я виноват, товарищ майор! - всем своим видом Волкогонов выражал
покаяние. - Недоглядел.
- Вы что, охренели? - взвился начальник. - Мне этого Переплута поручил
сам Ежов!
- Виноваты, товарищ майор! - хором воскликнули следователи.
- Идиоты! Никто обратного и не утверждает. Отчего он умер?
Запинаясь и спотыкаясь на каждом слове, Волкогонов пояснил, что
подследственный внезапно, во время допроса, прыгнул на него, выхватил
револьвер из кобуры, а затем пустил себе пулю в лоб.
Майор покачал головой, затем вынул из нагрудного кармана носовой платок
и, протерев рукоятку револьвера, вложил его затем в руку покойника.
- Доигрались, козлы, в русскую рулетку. По совести, нужно было бы
сейчас вас обоих заставить в нее сыграть. Короче, засранцы! Ты, Гусь,
сегодня вечером уезжаешь в командировку, а ты, Коля, завтра утром. Первый на
полгода, второй - на год.
- Куда? - синхронно выдохнули чекисты.
- Гусев - в Мезень, а ты - в Якутск. Попробую прикрыть ваши никчемные
жопы, пока Николай Иванович не решил, что имела место тщательно
спланированная акция, и не отнес вас к сторонникам Льва Давидовича. Эх вы,
раздолбаи!
Гусева через месяц найдут на Кокушинском берегу с размозженным
затылком, а лейтенант Волкогонов пропадет без вести по дороге из Якутска в
Вилюйск. Крячко выпьет за каждого по сто пятьдесят граммов "Двина" и
опасливо перекрестится, чтобы не дай бог кто увидел...


Старая песня о главном


Майор Малинин собирался на пенсию. Голова после тщательного недельного
празднования пятидесятилетнего юбилея гудела привычным рассеянно-коматозным
гулом. Он сидел в своей каморке на главном вещевом складе, отгороженной от
ангара арочного типа бутафорской стеной в полкирпича, и пытливо вглядывался
в зеркало. Где-то внизу, посередине двухтумбового письменного стола "под
дерево" испускал инфракрасные лучи искусственный калорифер - жуткого вида
устройство, представляющее собой силикатный блок с намотанной на него
нихромовой спиралью.
Перед Анатолием Алексеевичем на обшарпанной столешнице, помимо стопки
накладных и реестров, лежал перекидной календарь. Он был раскрыт на листке с
надписью 31 августа. Чуть ниже майорской рукой было начертано свинцовым
карандашом "ДМБ".