"Нина Берберова. Облегчение участи" - читать интересную книгу автора

- Одни симулянты. Прошу вас даже в шутку этого не говорить.
- Ах, как интересно, значит, бывают симулянты? А самоубийцам вы
платите?
- За что же? - и Асташев сделал неприятное, обиженное лицо. - Одним
невоздержанным движением человек зачеркивает назад всю свою жизнь, за что же
его награждать? Он от этого получается человек небывший, химера. Мы - за
нормальный конец. И потому мы можем платить только бывшим, существовавшим,
но кончившимся.
- Очень интересно. Продолжайте, пожалуйста. Я позову жену.
Он встал, открыл дверь в соседнюю комнату и ласково сказал:
- Милая, выйди... Ничего, гость простит.
Вошла женщина, непричесанная, в капоте, с русским широким лицом и
полной фигурой без корсета.
- Прошу вас, продолжайте.
Алесей Георгиевич, приноравливаясь к женскому пониманию, вкратце
изложил дело, по которому пришел.
- Ну ясно, - сказала хозяйка, почесав в волосах. - В Америке давно все
страхуются. Это мы здесь отстали.
Из портфеля выскользнули прямо в руки Асташева листы печатные, листы
писанные, листы с пробелами, которые нужно было заполнить. Он быстро нашел в
графе сумму, что-то подсчитал.
- Как это интересно, милая, - сказал хозяин, подписывая то тут, то
там, - один из нас получит за другого.
- Ну естественно. Очень удобно.
Алексей Георгиевич то тут, то там промокал подписанное квадратом
розового клякс-папира.
- И с какого же дня?
- С этой вот минуты.
- Ты слышишь, милая, как это интересно: мы уже застрахованы.
Она тоже подписалась, где было нужно, и Асташеву, несмотря на его
отказы, сейчас же выписали чек. Он все уложил, зацепил перо о карман и начал
прощаться. Его долго благодарили, уговаривали остаться завтракать и дали ему
адрес семейного знакомого ("Родного дяди Жени Соколовой, вы, наверное, ее
знаете?"): он давно изъявлял желание...
Уже в дверях Асташев спросил, когда можно будет прислать доктора.
- Ах, не надо, не надо, - вскричал хозяин со слезами в голосе, - он
найдет всякие болезни... Правда, милая, не надо?
Но Асташев сказал, что без этого нельзя, и они согласились, и опять
поблагодарили его, и попросили поблагодарить Ивана Степановича за его
постоянную о них заботу.
Был час завтрака. В недорогом, чистом, каком-то казенном ресторане, где
его хорошо знали и где справа от него сидели всегда одни и те же,
чрезвычайно много и вкусно евшие, южане, а слева тоненькая женщина с большим
носом и ярким ртом, он завтракал каждый день и исключений не делал даже по
воскресеньям. Он ел медленно, читал газету, подсчитывал на газете какие-то
цифры, записывал что-то в книжку, соображал, иногда требовал адрес-календарь
и мягко листал его среди тарелок. Вина он никогда не пил; ему подавалась
бутылка минеральной воды. Два слова о погоде гарсону, бросок в сторону
большеносой женщины (не похорошела ли со вчерашнего дня?), полупоклон
соседям. Вяленая рыба и жаркое, или жаркое и сладкое, кофе, торт. Три куска