"Кирилл Берендеев. Долгое расставание " - читать интересную книгу автора

комнате, бросился на меня с молотком, однако я успел увернуться от замаха,
бросился в сторону, к двери. Резко дернул. Нет, безрезультатно, и новый удар
пришелся в то самое место, где мгновением раньше находилась моя голова.
Тяжелый мощный удар, в который была вложена вся сила, все отчаяние, вся
оставшаяся надежда.
И оттого, что удар этот был столь силен, дверь проломилась под его
тяжестью. Ветер ворвался внутрь, песочно-желтыми языками стал шарить по
стенам, точно змея, "облизывающая" воздух и ищущая в нем запах жертвы. Я
поднялся с пола. Мужчина в ужасе от содеянного, не обращал на меня малейшего
внимания, он пытался приладить доску на место сокрушенной им в короткой
схватке. Я бросился к нему, стараясь не дать вбить доску, играя за ветер изо
всех сил, словно он был давним моим союзником. Я схватил мужчину за плечи и
оторвал от двери. Удар под дых, и я снова оказался на полу. Но, падая, успел
каким-то образом зацепить ногами подтащенный ящик с инструментами, все
попадало наземь, гвозди рассыпались, ветер разметал их еще дальше - наконец,
он почувствовал жертву и теперь старался не дать ей отгородиться от себя, не
дать уйти - как прежде. Он старался, и ему отчаянно помогал я.
Мужчина вновь бросился на меня с молотком. Резкий удар, мне снова
повезло, молоток ударил рядом с телом, лишь оцарапав бок, я почувствовал
острую боль и увидел сквозь разорванную ночную рубашку - а я находился в
этом доме, к собственному удивлению, в исподнем, - широкую полосу содранной
кожи. В ответ я пнул мужчину ногами, точно под левое колено, он
поскользнулся на гвоздях и рухнул мне вослед. И дальше принялся гвоздить
молотком окрест себя, пытаясь хоть так достать поднимающегося, свободной
рукой вцепился в щиколотку, я, поднявшись на колени, снова упал, и только
этим, да еще помощью ветра, разом усилившегося и разметавшего нас, сумел
откатиться от нового удара молотка.
Щель в двери все увеличивалась, одновременно мы бросились к ней, и,
сойдясь с двух сторон, вцепились в одну доску, норовя он - сохранить ее на
месте, я вырвать с корнем. Ветер снова помог мне, да я чувствовал его
союзническую мощь и силу, и вместе с доской я был отброшен от двери и
отчаянный, последний удар молотка пришелся как раз на нее. Доска разломилась
надвое, щепы я бросил в сторону наседавшего на меня мужчины, но это не
остановило его, даже не замедлило шага. Замахнувшись молотком, он бросился
на меня, решив, если не отстоять в проигранной битве дом, то хотя бы
уничтожить вторгшегося из ниоткуда предателя.
Напрасный труд, мгновение спустя, и он, и я были сметены страшной силы
порывом, загнаны в угол, подобно сору. Ветер вошел в дом полновластным
хозяином, разметав дверь в клочья, его грязно-желтые щупальца устремились
сперва ко мне, но затем, осознав ошибку, к мужчине, он закричал, пытаясь
бить по ним молотком, все напрасно, ветер был бесчувствен. Легко ухватил и
поволок он поверженного врага, с коим столько дней, ночей сражался без
всякой надежды на успех, поднял и потащил за собой, прочь из убогой халупки.
Вырвал из дому, уцепившись за ноги, и понес, повлек к брюху разлегшегося в
небе черного паука. Мужчина что-то кричал мне, стремительно уменьшаясь в
размерах, тая в черных облаках, словно единственное приближение к заклятому
врагу своему, уподобляло затворника стремительно сдувавшемуся шарику.
Поднявшись на ноги, я смотрел ему вслед до тех пор, пока не стихли его
жалкие, беспомощные вопли, угрозы и проклятия в мой адрес. И покуда паук не
разверз свое брюхо и не поглотил его. И покуда черное брюхо его,