"Кирилл Берендеев. Последний в очереди " - читать интересную книгу автора

на ковер в администрацию города, с требованием по-тихому прекратить
безобразие, разобраться своими силами, не привлекая внимание общественности,
притушить страсти. Сначала финансовый директор, а затем и управляющий
пытались вести переговоры; они продолжались до десятого дня голодовки. Но на
одиннадцатый управляющему был дан четкий и ясный ответ: один из бастующих
влепил ему пощечину и добавил: "Мы обещали семьям принести зарплату, и мы ее
принесем. Крутитесь, как знаете".
Управляющий в тот же день подал в отставку, забрал свою долю в
компании-арендодателе и убыл восстанавливать здоровье в Карловы вары, к
семье. Охрана попыталась прекратить голодовку, разогнав участников - до сих
пор не знаю, самовольно, или же следуя негласному приказу - но исполнить
задуманное не удалось. К тому же подъехала вызванная кем-то милиция. В
действия охраны она, конечно, не вмешивалась, но вместе с ней, как по
волшебству, в зал вторглись представители СМИ, решившие разделить если не
участь, то решимость людей стоять до конца. Они оккупировали подходы к
актовому залу, и таким образом, последняя попытка урегулировать кризис
провалилась.
Впрочем, горсовет слушать директора не захотел, мэр по-прежнему
грозился арестовать наши счета в своем банке; это еще больше накалило и без
того нервозную обстановку вокруг голодающих. А позавчера случилась первая
смерть. Инсульт, случившийся у того самого активиста, что залепил пощечину
бывшему управляющему, оказался роковым. До больницы довезти его не успели.
На следующее утро мэр публично выделил деньги в кредит на погашение
задолженности перед рабочими из стабилизационного фонда города - кажется,
это был транш пенсионного фонда. А в приватной беседе, состоявшейся чуть
позже, упомянул о звонке из Москвы. Премьер разговаривал с мэром примерно в
тех же выражениях, что глава города с нашим директором. Шутка сказать, на
выдачу зарплаты обещали прибыть репортеры из "Си-Эн-Эн". Чтобы хоть как-то
сохранить лицо, начальство отправило меня, бывшего главбуха, два дня как
заместителя управляющего одного из крупнейших заводов России, контролировать
процесс выдачи зарплаты. Из состава управленцев предприятия именно я
наиболее тесно общался с рабочими все эти годы.
Перед тем, как войти на этаж, занимаемый бухгалтерией, и сейчас битком
набитый людьми, я снял галстук, сунул его в карман пальто и только после
этого открыл дверь. Деревянно шагая под прицелами десятка телекамер, я
наугад приветствовал собравшихся, чьи лица враз стали одинаково бесплотными
в ярком свете софитов. Кое-как протиснулся в кассовый зал, где уже открылись
три окошечка, добрался до двери и немедленно захлопнул ее за собой. Девушки
только начинали пересчет купюр.
Я распорядился немедленно выдавать, сверяться будем после. Кассирши,
бледные в тусклом свете неоновых ламп, заняли свои места. Толпа за окошками
замерла. Купюры захрустели в руках. Разорванные банковские ленты хлопьями
посыпались на пол; словно и в этот уголок забралась разыгравшаяся за окнами
непогода.
Кто-то подходил к окошку, кого-то подводили или вовсе подносили, многим
был прописан постельный режим, и, тем не менее, все единодушно изъявили
желание получать деньги именно здесь, а не в актовом зале. Как лишнее
свидетельство своей полной победы. Или своей неиссякнувшей силы, не могу
сказать. Очередь, казалось, не имела края: я сел на свободное кресло и
открыл четвертое окошечко.