"Кирилл Берендеев. Абстрактное мышление" - читать интересную книгу автора

выглянула вырезанная из газеты статья о смерти Евражкина с фотографией
места события. Снимок изображал распростертого подле микролитражки мужчину,
лицом, уткнувшимся в асфальт. Статья коротко пересказывала биографию
покойного, стараясь не попасть на подцензурные сведения, но и не выглядеть
слишком уж поверхностной; под конец автор ссылался на мнение
судмедэксперта, по данным которого, Евражкин сам приставил себе пистолет к
виску и произвел выстрел.
Прочитав заметку, я поднял глаза.
- Подле него лежали три дискеты, - произнес Стернфилд. - Трехдюймовые,
маленькие такие коробочки, знаете, наверно.. За несколько секунд до того,
как подбежали остальные, из тех, кто находился поблизости и позже давал
показания, я успел привести их в негодность, растоптать каблуками. Нет, не
перебивайте, я сам все объясню. Помните, я говорил вам о споре? Тема спора
была простой, об абстрактном мышлении, но нам интересная. Евражкин блистал,
точно долго копил в себе аргументы и только в тот день получил возможность
высказаться. Да, если бы я не заикнулся об абстрактном мышлении, он все еще
был бы жив.
- Я не понимаю.
- Прошу вас, Макс, не перебивайте меня. Я боюсь сбиться, я и так
наскучил вам обходными маневрами. Вот и начал разговор с вопроса про
евражку....
Объявили посадку на рейс до Рима. Стернфилд встрепенулся было, но
снова замер. Мимо походила официантка, он попросил еще чашку кофе и тосты.
Взглянул на часы: до начала посадки на его самолет было еще более получаса.
- Интересно, что в отличие от прочих эмигрантов, Евражкин прибыл в
нашу страну не с востока, а с запада. Может, поэтому... да нет, конечно.
Просто не сложилось у него в нашей стране. Такое часто бывает. Ему претило
многое из того, что я, к слову, и вовсе не замечал, поскольку родился и
воспитан этих традициях, родителями, которые, в свою очередь, были
воспитаны на том же. Он чурался раскованности в суждениях, выбор, какой бы
то ни был, превращался для него в муку, а отношения с властью, несмотря на
отсутствие языкового барьера, тягостны и неохотны. Я не упомянул о наших
празднествах, по-моему, его утешал лишь салют на Четвертое июля. Он вообще
жил в каком-то коконе в своем крошечном мирке, совершенно не
приспособленный к традициям нашей страны или вовсе, как это ни печально, не
желающий их принимать. Вот и нынешнюю разрядку между нашими державами
Евражкин воспринял весьма скептически. Более того... да что говорить, сами
его суждения во время приснопамятного спора об абстрактном мышлении говорят
сами за себя. Вы представляете, Макс, он сказал, что не верит в науку. Он,
ученый, говорил полную чушь о каких-то высших существах, которые,
контролируют наше развитие, для которых мы - нечто вроде подопытных
животных, а планета - полигон для проведения своих экспериментов. Нет, не
социально-политических, отнюдь, связанных скорее с НТП, с гуманитарным
развитием социума.
Дурная была лекция. Вроде бы уважаемый человек, достойный член
общества, интересный собеседник и известный ученый, а городит Бог знает
что. По Евражкину выходило, что ни один человек в нормальном состоянии не
способен придумать ничего, даже колеса. Да что колеса, он и огонь-то
приручил лишь оттого, что так захотели эти его высшие существа. Все
открытия, говорил Евражкин, были сделаны лишь потому, что люди, которые их