"Кирилл Берендеев. Обязательность встреч" - читать интересную книгу автора

ограничившись прежними редкими, раз в неделю, встречами, которые проходили
у него дома... и со временем становились все чаще, чаще...
Год спустя он снова пытался бежать ее, снова по тем же причинам и, как
прежде, самому себе боясь признаться в необоримой зависимости от этой
женщины. И снова потерпел поражение. Еще более ужасное - нет, не
неожиданное, дьявольски закономерное.
Год спустя он сделал новый выбор, и этот его выбор, Ольгу, вскорости
постигла очень похожая судьба.
Они с отцом возвращались с загородной прогулки, машину вела сама
хозяйка ее, Ольга, отец сидел на пассажирском сиденьи. Наливался вечер,
солнце уже скрывалось за горизонтом, и огни встречных машин, движущихся с
востока, накатывая неожиданно из-за поворотов, на мгновение ослепляли.
Шоссе было узкое, однорядное, мокрое после недавнего короткого
дождичка - я забыл помянуть, что история случались в первых числах июля, в
жаркие душные дни, и ночи, не приносящие прохлады. Возможно, это хоть в
какой-то мере сможет объяснить случившееся в дальнейшем.
На одном из бесчисленных поворотов Ольга слишком забрала влево.
Оказавшись на встречной полосе, их новенький "жигуленок" со всего маху
влетел в спешившую навстречу "Волгу", так же искавшую место посуше на
пустынной в этот предвечерний час дороге. Траектории соприкоснулись, каждая
из машин на полметра вошла в другую. Ольга не была пристегнута ремнем
безопасности - лишнее напоминание о мерах предосторожности, - рулевое
колесо смяло грудную клетку, разом остановив Ольгино сердце. Та же участь
постигла и водителя "Волги", по той же причине. Как ни покажется странным,
но мой отец был пристегнут, он писал, будто в оправдание собственной
слабости, что, в отличие от Ольги, не любит больших скоростей, слабый
желудок мешает воспринять ему удовольствие истинно русского человека. Он
спасся, легко отделавшись, если будет позволено употребить эту фразу,
сотрясением мозга и двумя сломанными ребрами.
Странно, но в той машине, в "Волге", тоже был пассажир, и он, вернее,
она тоже была пристегнута. Будто знала. Точно предчувствовала....
Пассажирку "Волги" звали Лидия. Лобовой удар машин, убивший водителей,
пощадил и ее; отец не рискнул утверждать с полной уверенностью, но
упомянул, что ее везение оказалось куда большим, нежели его. Лидия
отделалась "всего лишь" скрытым переломом, синяками да ссадинами. Точно она
все поняла и успела сгруппироваться, едва завидев вынырнувшую из-за
поворота машину, враз ослепившую их огнями.
Так записано у отца в дневнике.
Отчего-то отец не решился спросить у Лидии, куда и с кем она
направлялась в этот вечерний час. Или все же осмелился, но не оставил об
этом памяти: перевернув страницу, я снова увидел неаккуратно, точно в
спешке, вырванный лист.
Быть может, он понял эту аварию как неслучайность и высказал свое
мнение о ней дневнику, а позже, несколькими днями позже, (эта запись
появилась спустя месяц после трагической аварии на шоссе) вымарал и вырвал
повествующие о его потайных мыслях страницы. Неслучайно, ведь Лидия
вернулась к нему, она появилась немедленно, на следующий день по его
возвращении домой из больницы. И конечно, она хотела быть в курсе всего,
всех дел, чувств и мыслей своего любовника, как прежде, в те времена, когда
отец боготворил ее и делал попыток бежать чар ее желтых тигровых глаз.