"Михаил Березин. Эвтаназия" - читать интересную книгу автора

литературным агентам. Однако, если понадобится, я смогу предъявить
доказательства, это не проблема.
- Да, наверное, не стоит. К тому же совершенно непонятно, какое все это
имеет отношение ко мне.
- Мой отец погиб пол года назад, - сказала она. - Возвращался с матерью
из деревни, и их машина врезалась в панелевоз... После него осталось
несколько незавершенных рассказов, ну да Бог с ними. Пьесу, которую вчерне
он закончил, я, пожалуй, доведу сама. Но у него в архиве я обнаружила
начатый роман... на мой взгляд, просто великолепный. Естественно, я сужу по
той части, которую он успел написать. И я хочу, чтобы роман закончили вы.
Я с трудом удержался, чтобы не расхохотаться. Я сидел, словно истукан,
а изнутри меня распирал гомерический хохот. Наконец, когда я не выдержал и
раскрыл рот, выяснилось, что это вовсе не хохот, а гнев, который до поры до
времени притворялся хохотом.
- Дописать роман за Середу? Вы с ума сошли!
- Представьте, какой вокруг поднимется шум! Последний роман Виктора
Середы, появившийся в печати уже после его трагической гибели. Я думаю,
совокупный гонорар составит около двухсот тысяч долларов: за право
публикации у нас и за рубежом. И за право экранизации. Никак не мень...
Тут она осеклась, потом вытянула вперед руку и указательным пальцем с
силой застучала по клавишам пишущей машинки: "фывапролджэ..."
- Я вовсе не алчная, - сказала она. - Просто мне хочется вас
заинтересовать. Поэтому половину этих денег я и предлагаю вам. Вам помешают
сто тысяч долларов?
- К вашему сведению, меня уже неоднократно втягивали в подобные
авантюры. Разумеется, тогда речь шла о вещах более приземленных: к примеру,
написать очередную серию о Резанном, прикрывшись именем автора первого
романа. Я бы даже мог - и с успехом - писать за Чейза. Не верите?
- Ну, если вы - шут гороховый, тогда пожалуйста. Ведь речь сейчас
совсем о другом. Середа был серьезным прозаиком с мировым именем. Напишите
так, чтобы никто не догадался, что это написал не он, и вы уже состоялись.
- Состоялся, как имитатор! Торквемада был Великим Инквизитором. А я,
как вы справедливо заметили, Великий Имитатор. Но даже об этом никто кроме
вас не догадывается. Значит, не такой уж Великий.
- Сколько вам предлагали за роман о Резанном? - спросила она.
- Триста долларов.
- А я предлагаю сто тысяч.
Она сделала шесть ударов по клавишам машинки: "100 000".
Я вытащил лист из каретки, скомкал его и бросил на пол.
- Я не сумею написать за Середу, - признался я.
Честно говоря, я был польщен, что столь искушенное в писательских
вопросах существо вообразило, будто я способен на подвиг. Но я не был
способен на подвиг. Я бы никогда не закрыл своим телом амбразуру дота. В
крайнем случае, я бы слепил этот дот из глины и улегся, заведомо зная, что
внутри нет пулемета.
- Перелицевать один из его романов я бы еще смог, - добавил я. - Но
самостоятельно дописать половину...
- Поэтому вы и сидите в дерьме, - резко сказала она.
- Поэтому и сижу, - согласился я. - И, между прочим, не вижу в этом
ничего трагического. У нас в стране, если вдуматься, вообще каждый сидит в