"Василий Павлович Бережной. Легенда о счастье" - читать интересную книгу автора

Василий Павлович Бережной

ЛЕГЕНДА О СЧАСТЬЕ


Этот небольшой пакет окончательно нарушил и без того шат-
кое равновесие в семье достаточно молодого и недостаточно
известного ученого Миколы Покопанного. Начинался курортный
сезон, и его жена (он называл ее Гроссбухом) настаивала на
поездке в Сочи, а Микола робко выдвигал какие-то идеи отно-
сительно села. Ему, видите ли, нужна тишина, он любит ко-
паться в огороде и прочее в том же духе. Жена уже чувствова-
ла: еще один энергичный нажим - и он согласится с нею. Но
именно в этот момент принесли этот злосчастный пакет. Вскрыв
пакет и выложив на стол фотографии, Микола воскликнул:
- Никуда не еду! Все! Решено!
Сразу сообразив, что Сочи отошли в небытие, Гроссбух все
же не удержалась:
- Как это не едешь?
- А вот так! Работать буду.
- Эгоист! Не жизнь с тобой, а сплошное мученье! Счастья
за все годы не видела ни на одну начинку.
- Милый мой Гроссбух, - сказал Микола, поглядывая на фо-
тографии, - разве ты не представляешь, что такое счастье?
- Вон у Пазуренков машина, дача, летом ездят к морю.
- Да им из-за этой дачи и голову некогда поднять.
- Не беспокойся: жена у него и одевается по моде, и в
Болгарию ездила отдыхать.
- Эх, не понимаешь ты, что такое счастье, совсем не пони-
маешь. Для меня вот расшифровать эти письмена самое большое
счастье!
- Опять что-нибудь шумерское?
- Нет, кажется, еще древнее. - Микола провел лупой над
фотографией. - Вот эти глиняные таблички найдены в одном за-
хоронении, на которое случайно наткнулись геологи в Афганис-
тане. В предгорье.
Гроссбух надулась и, считая себя глубоко оскорбленной,
вышла из комнаты. Микола остался наедине со своими уникаль-
ными фотодокументами. И тут же позабыл о своей стычке с же-
ной и вообще обо всем на свете.
Только в канун Нового года, когда Киев укрылся снегом, в
руках Миколы был черновик произведения, написанного тысячи
лет назад на сырой глине. В нем оставалось еще немало непо-
нятных мест, но основа уже прояснилась. Работал Микола до
самозабвения, не думая о сне и еде, а на одежду обращал вни-
мание только тогда, когда "ездил в Ленинград, чтобы сопоста-
вить свои фотокопии с какими-то шумерскими таблицами, храня-
щимися в Эрмитаже.
Гроссбух оставила его еще осенью. Не захотела жить с
"эгоистом, который думает только о себе", ей "надоело счи-