"Михаил Берг. Нестастная дуэль " - читать интересную книгу автора

слишком самолюбивыми и занятыми собой да своими сочинениями. Он предпочитал
им общество женщин и светских людей, которые восхищались его умом и не
приставали с вопросами: не написали ли вы чего-нибудь новенького?

В первый год своего пребывания на Кавказе Бурцев не встречал Х**, но
слухи о нем и его стихи доходили до него. Так, по рукам гуляло его
четверостишие, вызванное двумя происшествиями, привлекшими к себе всеобщее
внимание. Один егерский капитан, Сазанович, был оскоплен и, соделавшись ярым
последователем этой чудовищной секты, увлек в оную двух юнкеров и нескольких
солдат (по слухам - до тридцати) своей роты. Он был судим и сослан в
Соловецкий монастырь. Другой капитан, Бороздна, в противоположность своему
товарищу, предался содомитству и распространил оное в своей роте. Он также
был судим и подвергся наказанию. Происшествие это было поводом к известному
четверостишию, экспромтом сказанному Х**:

Накажи, святой угодник,
Капитана Бороздну,
Разлюбил он, греховодник,
Нашу матушку пизду.

Затем судьба опять на несколько месяцев соединила их. По молодости лет
Х** был шалун в полном смысле этого слова, и день его разделялся на две
половины между серьезными занятиями и чтениями и такими шалостями, какие
могут прийти в голову разве что пятнадцатилетнему мальчику. После жестокой
горячки ему обрили голову, и он тогда носил парик, что придавало какую-то
оригинальность его типичной физиономии, хотя не особенно ее красило. Раз в
театре он зашел в ложу к Бурцеву. Его усадили в полной уверенности, что
здесь наш проказник будет сидеть смирно. Ничуть не бывало. В самой
патетической сцене Х** громко, на весь театр вздохнул, отдуваясь и жалуясь
на жару, снял с себя парик и начал им обмахиваться, как веером. Это
рассмешило сидевших в соседних ложах, обратило на него внимание и
находившихся в креслах. Бурцев стал унимать шалуна, тот же со стула
соскользнул на пол и сел у него в ногах, прячась за барьер; наконец кое-как
надвинул парик на голову, как шапку. Так он и просидел на полу во все
продолжение спектакля, отпуская шутки насчет пиесы и игры актеров.

Когда к обеду подавали кушанье, которое он любил, то он с громким
криком и смехом бросался на блюдо, вонзал свою вилку в лучшие куски,
опустошал все кушанье и часто оставлял всех без обеда. Раз какой-то проезжий
стихотворец пришел к нему с толстой тетрадью своих произведений и начал их
читать; но в разговоре между прочим обмолвился, что едет из России и везет с
собой бочонок свежепросоленных огурцов, большой редкости на Кавказе. Тогда
Х** сказал, что обязательно зайдет на квартиру к стихотворцу, чтобы
внимательнее выслушать его прекрасную поэзию, и на другой день, придя к
нему, намекнул на огурцы, которые благодушный хозяин и поспешил подать.
Затем началось чтение, и, покуда автор все более и более углублялся в свою
поэзию, его слушатель скушал половину огурчиков, другую половину набил себе
в карманы и, окончив свой подвиг, бежал без прощания от неумолимого
чтеца-стихотворца.