"Михаил Берг. Нестастная дуэль " - читать интересную книгу автора

Я встретился с Р. случайно спустя долгие, долгие годы. Гости сбирались
на даче, когда он вошел, холодно кланяясь как бы всем сразу и никому в
отдельности. Хозяин взял меня за руку и представил; это был Р., которому я
не решился напомнить о нашей военной молодости, так как он не узнал меня. Я
мало что помню об этой встрече, мне было не до него; он был, как всегда,
холоден, серьезен, умен и непрерывно зол. После обеда Раевская, мать
Орловой, сказала мне: "Что вы так печальны? Ах, молодые люди, какие вы нынче
стали!" - "А вы думаете, - сказал Р. - что нынче еще есть молодые люди?" Вот
все, что осталось у меня в памяти.

Возвратившись в Москву, я опять сблизился с ним, если редкие беседы в
полутьме кабинета можно назвать близостью. Печальная и самобытная фигура Р.
выделялась каким-то грустным упреком на линючем и тяжелом фоне московской
high life[9]. Я любил смотреть на него середь этой мишурной знати, ветреных
сенаторов, седых повес и почетного ничтожества. Как бы ни густа была толпа,
глаз находил его тотчас; лета не исказили военной стройности его стана,
одевался он предельно и капризно тщательно, бледное, восково-желтое лицо его
было совершенно неподвижно, как маска; чело было, как пятка, голо, тонкие же
губы улыбались сардонически. Десять лет стоял он сложа руки где-нибудь у
колонны, у случайного дерева на бульваре, в залах и театрах, в клубе и
воплощенным veto, живой протестацией смотрел на вихрь лиц, бессмысленно
вертевшихся около него; капризничал, кокетничал, делался намеренно странным,
эпатировал общество, но не мог его покинуть. потом сказал свое слово и опять
умолк, вновь являлся капризным, скрипуче недовольным, раздраженным, опять
тяготел над московским обществом и опять не покидал его. Старикам и молодым
было неловко с ним: они, бог знает отчего, стыдились его мертвого лица, его
прямосмотрящего взгляда, его печальной насмешки, его язвительного
снисхождения.

Дальнейшее вы знаете: его "Письмо соседке", ответное письмо Х**; вызов,
полный возмущением вероломством друга; их неловкое примирение, а затем та
дуэль, которую вы изволили назвать несчастной, хотя ее неизбежность была
того же порядка, что заставляет луну неукоснительно всходить на небо,
покинутое солнцем".

Глава 3

Это письмо, как первая безучастная волна прибоя, ничем не предвещающего
бури, неожиданно выплыло на поверхность, когда спустя почти четверть века я
обнаружил, что давно собираю материалы, касающиеся того времени, тех
памятных событий и, прежде всего, моих отношений с Х**. Многочисленные
странствия давали мне материал не только непосредственно по предмету,
являвшемуся главным объектом моих изысканий, но и для интересов, идущих по
касательной; собираемое как бы между прочим просто откладывалось в долгий
ящик, будь это какое-нибудь письмо, документ, запись устного рассказа
курьезного собеседника. уже давно, сразу после первого доклада на заседании
Русского географического общества (о нашей с Данилевским экспедиции), я был
избран действительным членом общества; проделал несколько путешествий по
черноземному пространству России, определяя его границы, изучая
растительность и проводя анализ почв. Затем, представив проект в Вольное