"Михаил Берг. Нестастная дуэль " - читать интересную книгу автора

Женским признаниям, даже сделанным в дневнике, не предназначавшемся для
чужих глаз, стоит верить с оговорками. "Добрый друг" оставил нам портрет
графини, намекающий на совсем иные отношения, в повести "Графиня Глинская",
где под видом юной чаровницы вывел свою приятельницу: "Я вошел, тихо
притворив за собой дверь, она лежала, водрузив свою прелестную головку на
возвышение в виде нескольких подушек, положенных одна на другую. Ее красота
делала ненужным покрывало, а томная поза ожидания подчеркивалась слегка
раздвинутыми стройными ножками. Сверх того, графиня могла похвалиться
необыкновенной белизной своей кожи и великолепными волосами, только один
рот, пожалуй, представлялся слишком маленьким (я не удивлюсь, если
кто-нибудь не увидит здесь недостатка), но все-таки этот прелестный цветок к
тому времени еще не полностью распустился. Зато зубы казались прекрасными...
губы внушали какое-то сказочное очарование... как будто бы бог любви
воспользовался красками, похищенными у бутона розы. Эбеновые брови оттеняли
тонкий нос, украшенный горбинкой. Прелестно очерченный подбородок поражал
отточенностью формы. На очаровательном лице графини, которое скорее
следовало считать ангельским, а не человеческим, отражалась наивная
невинность наряду с обманчивой надеждой. Руки, грудь, фигура были
великолепны... какая округлость очертаний... поистине передо мной лежала
модель, бесценная для любого художника. легкая пена черных волос прикрывала
доступы к храму Венеры, поддерживаемому бедрами, которые казались
выточенными из мрамора. Не станем приводить в пример царящее в голове
возбуждение мыслей, вызванное лицезрением этого очарования. Сопротивляться
таким ощущениям бесполезно, настолько живо доставляемое ими щекотание
нервов, настолько это щекотание способствует возбуждению сладострастия... Ты
начинаешь терять голову... пропадает разум... тысячи поцелуев, один нежнее
другого, недостаточны, чтобы удовлетворить пароксизмы страсти, которая
охватывает все тело. Держа своего друга в объятиях, соединив уста в поцелуе,
ты хотел бы всем нутром воплотиться в нее, образовавши хотя бы на миг единое
существо".

Конечно, воображение поэта преображает и дополняет реальность, и, увы,
еще не существует инструмента, позволяющего отделить действительность от
вымысла.

Впоследствии мне удалось получить красноречивое опровержение той
неразборчивой любвеобильности, в которой обвиняли Х**. Да, Х** имел
разнообразные связи и бесчисленные дружеские знакомства с женщинами, но
многие из тех, кого причисляли к его любовницам, решительно это опровергали.
Все было не так или не совсем так. Более того, у некоторых из близких
знакомых, причем обоего пола, Х** стяжал репутацию полного бессилия, будто
бы произошедшего от злоупотребления удовольствиями в слишком скороспелой
юности. Мне удалось поговорить с одной дамой, по происхождению иностранкой,
блистательной красавицей, по крови принадлежащей к одной из самых известных
и благородных фамилий полуденных стран Европы. Ее имя, которое я,
разумеется, прописать не могу, в свое время было очень известно. Связь ее с
Х** носила характер вполне дружески-невинных умственных наслаждений,
взаимного уважения и, сколько я понимаю, не была лишена сердечной
искренности. Несмотря на то, пустоголовые глупцы и праздношатающиеся