"Сирано Де Бержерак. Иной свет, или Государства и империи Луны " - читать интересную книгу автора

приветствовать его. После часа пути я дошел до цели своего путешествия, ибо
по истечении этого времени я пришел к такому месту, где тысяча молний,
сливаясь в одну, давали такой ослепительный свет, что при нем можно было
даже видеть тьму. Я еще не совсем оправился от этого происшествия, когда
передо мной предстал прекрасный юноша. "Я,-сказал он,-тот архангел, которого
ты ищешь. Я только что прочел мысль бога, что он внушил тебе средства
попасть сюда и что он хочет, чтобы ты здесь ожидал дальнейшую его волю". Мы
с ним беседовали о многих предметах, и между прочим он сказал мне, что тот
свет, который, по-видимому, испугал меня, вовсе не страшен; что он
загорается почти каждый день во время вечернего обхода ангела и вследствие
того, что, во избежание неожиданных выходок со стороны колдунов, которые
всюду проникают, ему приходится фехтовать своим огненным мечом, и этот свет
и есть молния, вызванная игрой его стали. "Те молнии, которые вы видите из
вашего света, вызываю я. Если иногда они кажутся вам очень отдаленными, это
потому, что далекие облака, в которых они отражаются, отбрасывают к вам эти
легкие огненные образы, точно так же, как облака, иначе расположенные, могут
создать радугу. Я не буду просвещать вас дальше, тем более, что древо знания
отсюда недалеко, и когда вы съедите один из его плодов, вы будете так же
учены, как и я. Но главное, бойтесь ошибаться: большинство плодов, висящих
на этом дереве, окружены такой коркой, что если вы ее попробуете, вы сойдете
в состояние ниже уровня человека, тогда как, вкусив мякоть плода, вы
подниметесь до высоты ангела".
На этом месте поучений серафима Илия остановился, и в это время к нам
подошел небольшого роста человек. "Это Энох, о котором я вам говорил", -
тихо сказал мой проводник. Едва он успел произнести эти слова, как Энох
предложил нам корзину, полную незнакомых мне плодов, похожих на гранаты,
которые он впервые нашел в этот самый день в отдаленной рощице. Я положил
несколько таких плодов в карман по приказанию Илии, и тут Энох спросил его,
кто я такой.
"Рассказ об этом приключении требует длинной беседы,-отвечал мой
проводник.-Сегодня вечером, когда мы удалимся на покой, он сам расскажет нам
о чудесах и подробностях своего путешествия".
Когда он произносил эти слова, мы подходили к чему-то похожему на
шалаш, построенный из пальмовых ветвей, очень искусно переплетенных с
ветками мирт и апельсинных деревьев. Тут я увидел в маленьком чуланчике кучи
пряжи, такой белой и тонкой, что ее можно было принять за самую душу снега.
Я видел также разбросанные по разным местам прялки, я спросил своего
проводника, для чего они нужны. "Для того чтобы прясть,- отвечал он.-Когда
почтенный Энох хочет дать себе отдых от созерцания, он то расчесывает эту
кудель, то крутит из нее нитку, то ткет полотно, которое идет на рубашки
одиннадцати тысячам дев*. Вы, несомненно, видели в вашем мире, как осенью,
приблизительно во время посева, по воздуху летают какие-то белые нити.
Крестьяне называют это "нитками богородицы". Это те очески, от которых Энох
очищает лен, когда он его расчесывает".
Мы ненадолго остановились, чтобы проститься с Энохом, так как эта
хижина была его кельей; нам пришлось его покинуть так скоро потому, что
через каждые шесть часов он совершает свои молитвы и шесть часов уже прошло
со времени совершения последней. По дороге я стал упрашивать Илию окончить
историю вознесений на Луну, которую он начал, и сказал ему, что он
остановился, как мне помнилось, на святом евангелисте Иоанне.