"Петер Берглар. Меттерних (Кучер европы - лекарь революции) " - читать интересную книгу автора

дипломат в этом союзе, умел достойно представлять ту Францию, которую хотели
видеть и в которой нуждались. Он был согласен с Каслри и Меттернихом по
вопросу взаимосвязи между легитимизмом и положением в комбинации европейских
держав: легитимистской державе нельзя было отказать во вступлении в "клуб
держав", которые рассматривали легитимность как основу и предварительное
условие допуска, и наоборот: если держава входила в этот "клуб", то тем самым
она была обязана поддерживать не только свой собственный, но и общеевропейский
легитимистский монархический порядок. Франция выигрывала от такой логики, и
тетрархия превратилась в пентархию.
Впрочем, все трудности не удалось преодолеть благодаря общей
"идеологической" основе. Постоянно происходило столкновение идеалов и
интересов, морали и жажды наживы. Так, например, Пруссия охотно аннексировала
бы всю Саксонию в "наказание" за то, что она слишком поздно перешла из лагеря
Наполеона к союзникам (по этому поводу Талейран заметил: "Очевидно,
предательство - это вопрос даты"), но столкнулась с тем, что здесь речь шла о
наследственном правителе, изгнание которого противоречило бы легитимистскому и
монархическому принципу; однако еще больше это противоречило интересам Австрии
и Франции: Пруссия, которая на конгрессе увеличила свою территорию за счет
Вестфалии и Рейнланда, и без этого казалась им слишком сильной. Поскольку царь
ничего не имел против аннексирования Пруссией Саксонии, надеясь за это
прибрать к рукам всю Польшу, то единство союзников оказалось в опасности:
Австрия, Англия и Франция заключили секретный договор против русского
союзника, ситуация находилась на волоске от войны. (Эпизодическое возвращение
Наполеона в марте 1815 года предотвратило ее и вынудило всех к единодушию;
впрочем, в одном наспех убранном письменном столе он нашел экземпляр этого
договора и переслал его царю в надежде таким образом взорвать коалицию, что,
однако, не удалось.) Ситуация с Польшей в основе своей была еще более
щекотливой, чем с Саксонией: хотя ее территории управлялись законными
правителями России, Пруссии и Австрии, в конечном счете это было следствием
акта крайнего беззакония, когда Польское королевство было грабительски и
жестоко стерто с географической карты. Стремление установить в Европе правовой
порядок в первую очередь потребовало бы восстановления Польши. Но легитимность
легитимностью, а веские властные интересы "ястребов" 1772, 1793, 1795 годов
воспрепятствовали этому, а веские державные интересы Австрии противостояли
аппетитам царя.
Царь Александр I вообще был примечательным явлением: в нем соединялись
экзальтация и хитрость, неуверенность и твердость, восприимчивость к влияниям
и желание проявить себя. Казалось, его политика в отношении наполеоновской
Франции колеблется между ослеплением корсиканцем и ненавистью к нему; по
своему воспитанию и культуре он был настроен "прозападно", но в своей
мистически-ортодоксальной религиозности оставался насквозь русским; казалось,
нет ничего легче, чем "манипулировать" им, и вместе с тем он чувствовал себя
православным исцелителем Европы и был в этом непоколебим: если в конце его
правления, в 1825 году, подвести баланс, то многочисленные противоречащие друг
другу отдельные шаги складываются в целеустремленную, последовательную
национально-русскую державную политику. Меттерних, психолог высокого уровня
прекрасно разбирался в этом оппортунистическом мистике, из внезапных озарений
которого он умел отфильтровать реальные политические последствия. Так было и
со Священным союзом, одним из самых необычных договоров, которые когда-либо
заключались в Европе. Испытывая различные влияния, начиная от вытесненных