"Петер Берглар. Меттерних (Кучер европы - лекарь революции) " - читать интересную книгу автора

взаимно усиливалось. Национально-революционные и демократические движения в
отдельных составных частях империи должны были побудить не только к разрыву
объединяющих династических связей, но и к агрессии соседей, а
внешнеполитическое, военное давление со стороны последних, например, России,
должно было побудить к активности первых. Это было и оставалось основной
ситуацией дунайской монархии вплоть до ее конца. Меттерних понял ее и пытался
противостоять опасности по двум упомянутым основным линиям. Конкретно это
выражалось в следующем: во-первых, счастливо пережитая французская гегемония
ни в коем случае не должна была смениться русской, сильнейшую отныне
континентальную державу нужно было держать в постоянном напряжении; во-вторых,
следовало сурово подавлять все революционные устремления, будь они нацелены
больше на народно-национальное или на политическое, социальное освобождение (а
эти цели шли, как правило, рука об руку). Безопасность Австрии требовала,
чтобы оба фактора - внешнеполитическое равновесие в европейском "концерте" и
стабилизация строгих монархических порядков внутри этих держав - слились
воедино. Это слияние и составляет подлинную сущность "системы Меттерниха". Ее
установление было гениальным дипломатическим достижением князя, которому,
впрочем, благоприятствовали условия: готовность руководимой Каслри английской
внешней политики участвовать в европейском "концерте" и в гарантиях
внутреннего порядка; возвращение Франции в большую политику, которое помогло
поставить заслон как нежелательному усилению Пруссии и России, так и
революционным движениям; далее, достигнутое Меттернихом оптимальное решение
немецкого вопроса в духе Вены, о чем мы будем говорить ниже; наконец, натура
царя Александра I, которая сделала его опорой христианско-монархического
легитимизма.
Когда, перечисляя отдельные моменты, мы говорим о "благоприятных
обстоятельствах", то следует уточнить, что они были созданы и сохранены
благодаря решающему участию Меттерниха. Он мастерски владел искусством
показывать всему миру, что Австрия незаменима и в политическом, и в военном
отношении, и именно этим делал ее действительно незаменимой - препятствуя
одному только допущению о том, что в Европе возможны какие-либо комбинации без
Австрии, он тем самым предотвращал возникновение таковых против Австрии. (Это
политическое искусство, мастером которого был также Бисмарк, имеет жизненно
важное значение для государств в положении Австрии или, позднее, Германской
империи: если оно не используется или вообще позабыто, то реальна угроза
падения). Хорошую поддержку своей внешней политике Меттерних нашел в
совместных действиях с Англией, министр иностранных дел которой был
высокообразованным, искусным дипломатом, понимавшим европейские проблемы и
согласным в их оценке со своим австрийским коллегой - нередко в противовес
британским. То, что Каслри в свое время не только понял условия существования
Австрии, но и оценил ее жизненную необходимость для европейской свободы и
цивилизации, является составной частью его величия, оценить которое в полной
мере мы можем лишь сегодня.
Каслри и Меттерних открыли перед Талейраном двери Венского конгресса и тем
самым перед Францией - путь к возвращению в европейское сообщество народов.
Теперь нужно было думать не о прошлых войнах, унижении, Наполеоне, не о
возмездии - его желала в первую очередь Пруссия, - а о Франции сейчас и в
будущем, о восстановленной Бурбонской монархии с лилиями на знамени и с
конституцией ("хартией" 1814 года), о Франции, которая в собственных интересах
помогала защищать троны других государств. Талейран, третий гениальный