"Джеймс Ли Берк. Пленники небес ("Робишо" #02) " - читать интересную книгу автора

мост и остановились рядом с негром, торговавшим фруктами и всякой снедью под
сенью огромного кипариса на самом берегу залива. Я купил нам три поджаренные
кровяные колбаски, завернутые в вощеную бумагу, мороженое и кулечек
клубники. Энни кормила Алафэр мороженым из маленькой деревянной ложечки.
- Маленькому ротику - маленький кусочек, - приговаривала она.
Алафэр сонно моргала и послушно открывала рот.
- Зачем ты соврал монахиням? - вдруг спросила Энни.
- Ты о чем?
- Дейв...
- Она, вероятно, из нелегальных эмигрантов. Зачем монахиням лишние
проблемы?
- И что с того, что она - нелегал?
- Я не верю бюрократам из департамента, вот что.
- Вот он, голос совести новоорлеанского полицейского управления.
- Энни, управление высылает их из страны.
- Но они же не станут высылать ребенка, ведь не станут же?
Я не мог ей ответить. Но у моего папаши - рыбака и охотника, который
работал на буровой вышке, не умел ни читать, ни писать и говорил на странной
смеси французского, английского и местных наречий, - всегда было наготове
меткое высказывание на все случаи жизни. Приблизительный перевод одного из
них гласил: "Сомневаешься - не суйся". На самом деле он сказал примерно
следующее (в данном случае обращаясь к состоятельному фермеру - нашему
соседу): "Ты же мне не сказал, что твоя свинья залезла в мой сахарный
тростник, так, и поэтому я не хотел ей зла, когда проехался по ней
трактором, а потом мне пришлось ее съесть, вот".
Я ехал по грязной дороге в направлении своей лодочной станции. Пошел
мелкий дождик, зашелестел дубовой листвой, пустил рябь по воде, зашлепал по
листьям водяных лилий. Я услышал, как в зарослях лилий и тростника
плескались приплывшие на кормежку лещи. Рыболовы уже начали возвращать
взятые напрокат лодки, и два негра, которые на меня работали, натягивали
брезентовый тент на сарайчик, в котором хранилась приманка, и убирали пустые
пивные бутылки и бумажные тарелки из-под жареного мяса с деревянных
телефонных тумб, служивших у меня столами.
Дом мой отстоял от залива на добрых сто ярдов, утопая в ореховых
деревьях. Он был построен из некрашеных дубовых и кипарисовых бревен, с
верандой, крытой жестяными листами, грязным двориком, садками для кроликов,
ветхим сарайчиком на заднем дворе и парой грядок с арбузами в тени деревьев.
Иногда, при сильном ветре, орехи пекан сыпались с деревьев и гулко стучали
по жестяной крыше. Алафэр уснула на коленях у Энни. Когда я вносил ее в дом,
она проснулась, взглянула на меня и снова закрыла глаза. Я устроил ее на
кровати в боковой комнате, включил вентилятор и тихо прикрыл за собой дверь.
Я сидел на веранде и слушал, как капли дождя шуршат в воде залива. В воздухе
пахло листвой, сырым мхом, цветами и мокрой землей.
- Есть хочешь? - услышал я голос Энни.
- Попозже.
- Что ты тут делаешь?
- Ничего.
- А по-моему, ты пялишься на дорогу, - сказала Энни.
- Эти люди, из самолета. Тут что-то не так.
Она обняла меня за плечи.