"Джеймс Ли Берк. Пленники небес ("Робишо" #02) " - читать интересную книгу автора

с приманкой дохлых червей, разжег огонь в разбитой нефтяной бочке на заднем
дворе, служившей мне жаровней, смазал маслом и специями двадцать пять фунтов
курятины и свиных котлет, которые планировал зажарить и распродать в обед;
наконец налил себе "Доктора Пеппера", добавил колотый лед, мяту и пару
вишенок и уселся со стаканом в руке за столик под навесом. На том берегу
залива несколько черных ловили удочками рыбу в тени кипариса. На их головах
красовались соломенные шляпы; они сидели в ряд на деревянных табуретах,
неподвижно держа в руках тростниковые удочки. Никак не могу взять в толк:
почему негры всегда рыбачат, сбившись в кучу, и не покидают насиженного
места, даже если рыба не клюет, но уж если один негр ничего не поймает, то
не поймает больше никто. Внезапно один из пробковых поплавков задергался,
затем заскользил вдоль плоских листьев водяных лилий и резко ушел в глубину;
маленький мальчик резко потянул удилище вверх и вытащил гигантскую
рыбу-солнечника; ее брюхо и плавники так и полыхали огнем. Ребенок ухватил
рыбу одной рукой, а другой вытащил из ее рта крючок, запустил руку в воду и
достал сплетенный из ивовых прутьев садок, в котором уже трепыхались голубой
тунец и пучеглазый окунь.
Но даже эта сценка, на пару минут вернувшая мне юность, не смогла
заставить меня забыть уродливый шрам черного дыма на голубом лике небосвода
и женщину, почти захлебнувшуюся водой и бензином, но продолжавшую держать
свое дитя у спасительного мешка с кислородом.
В тот же день я съездил в Нью-Иберия и купил местную газету. В ней
сообщалось, что на борту потерпевшего крушение самолета были обнаружены тела
троих человек, в том числе католического священника. Источником информации
назывался полицейский участок округа Сент-Мэри. Это могло означать одно из
двух: либо ребятам из участка сообщили лишь о троих погибших, либо только
три тела были доставлены в кабинет коронера.
Следующее утро выдалось жарким и солнечным; моя лодка вновь миновала
Южный пролив. Я бросил якорь в беспокойные волны, надел ласты, закрепил
баллон с воздухом, предусмотрительно наполненный накануне, нацепил пояс,
перевалился за борт и, окруженный тучей пузырьков, начал погружаться на
глубину, туда, где на краю впадины лежал самолет. От дождя вода приобрела
мутновато-зеленый цвет, но сквозь маску я видел отчетливо на расстоянии
фута. Я проник внутрь через хвостовую часть и стал пробираться к кабине.
Дыра, из которой в тот роковой день валил черный дым, зияла заостренными
иззубренными краями; их загнуло вперед, как артиллерийский снаряд
выворачивает поверхность стальной брони.
Дверцы кабины были открыты, все, что было в ней, подняли на
поверхность. Все, да не все. На придонных волнах колыхалась рваная розовая
рубаха. Она зацепилась за гвоздь в полу. Я отодрал ее от пола, скатал в
комок и стал подниматься на поверхность, где маячил желтовато-зеленый свет.
Я давно научился ценить маленькие подарки судьбы и не терять их
попусту. Очутившись на борту, я развесил рубаху для просушки на рыболовных
крючках. Горячий ветер мигом высушил ее, от соленой воды ткань стала жесткой
на ощупь.
Я достал из ящика с инструментами пластиковый пакет, отнес рубаху в
рулевую рубку, где не было ветра, и стал отпарывать карманы острым, как
лезвие бритвы, ножом фирмы "Пума". Я извлек огрызок карандаша, табачные
крошки, раскисшие спички, маленькую расческу, пачку корпии и, наконец,
соломинку для коктейля.