"Исайя Берлин. Национализм (Вчерашнее упущение и сегодняшняя сила) " - читать интересную книгу автора

всего трудящихся масс), за личную и общественную свободу, уменьшение нищеты,
гнета, жестокости, упор на том, что объединяет, а не разделяет людей.
Однако, если говорить совсем попросту, различия ничуть не менее реальны, чем
родовое сходство, "общественное бытие", по Фейербаху и Марксу.
Произрастающее из этих различий национальное чувство равно присутствует по
обе стороны границы между светом и тьмой, прогрессом и реакцией, как ощутимо
оно сегодня и в коммунистическом лагере, а непризнанные различия настойчиво
заявляют о себе и, в конце концов, обращаются против усилий сравнять их во
имя объявленного или желаемого единообразия. Идеал единой системы мира,
организованной по законам науки, составлял сердцевину программы Просвещения.
И когда Иммануил Кант, которого вряд ли обвинишь в симпатиях к
иррационализму, заявлял, что "из кривых горбылей человеческого рода не
сделаешь ничего прямого"11, он говорил вещь совершенно здравую.
И еще одно. На мой взгляд, мышление XIX и начала XX в. было
поразительно европоцентричным. Даже одаренные самым живым воображением,
самые радикальные в политическом отношении мыслители, упоминая об
обитателях Африки и Азии, весьма отдаленно и абстрактно представляли себе
их идеи. На народы эти они смотрели почти исключительно глазами европейцев.
Если сами они были приверженцами империи, благожелательными патерналистами
или отвергающими всякую эксплуатацию социалистами и либералами, то и народы
Африки и Азии выступали для них то подопечными, то жертвами европейцев, но
крайне редко обладали (если вообще обладали) собственными правами, своей
историей и культурой, прошлым, настоящим и будущим, которое предстояло
понять в соотнесении с их собственным нынешним характером и
обстоятельствами. А если наличие таких местных культур - скажем, в Индии
или Персии, Китае или Японии - все-таки признавалось, то они, как правило,
их не принимали в расчет при обсуждении того, что может потребоваться этим
обществам в будущем. Соответственно, вопрос о возможном подъеме
национализма в этих частях света сколько-нибудь серьезно даже не
обсуждался. Насколько могу судить, даже Ленин рассматривал национальное
движение в этих частях света только как орудие борьбы против европейского
империализма, а поддержку

11 Kannts Gesammelte Schriften. Berlin, 1900. V. 8. P. 23. ему -
исключительно как возможное ускорение или препятствие на пути Европы к
революции. И это совершенно понятно, поскольку он и его
сотоварищи-революционеры верили, будто центр мирового господства
находится именно там и пролетарская революция в Европе автоматически
освободит тружеников всего мира, что колониальные и полуколониальные
режимы на территории Азии и Африки будут тем самым сметены, а
соответствующие страны вольются в состав нового, свободного от
эксплуатации международного миропорядка. Поэтому Ленин нимало не
интересовался жизнью тамошних сообществ как таковых, следуя здесь за
Марксом, на чьих страницах, посвященных, к примеру, Индии, Китаю или
Ирландии, тоже нет никаких особенных соображений об их будущем.
Этот почти повсеместный европоцентризм может хотя бы отчасти
объяснить, почему мощный взрыв не только антиимпериалистических, но и
националистических настроений в этих частях света стал для большинства
такой неожиданностью. Вплоть до оглушительного эффекта японской победы над
Россией в 1904 г. ни один из не европейских народов не представал глазам