"Исайя Берлин. Противники просвещения " - читать интересную книгу автора

социальные установления, имеют опорой лишь непостоянство условностей,
принятых между людьми. Этот способ мысли воплощен в высказывании софиста,
цитируемом у Аристотеля: хотя огонь горит и здесь, и в Персии, человеческие
установления меняются на глазах. Из этого как будто бы должно следовать, что
в делах человеческих всеобщие истины, то есть истины, которые доказуемы
научными методами и могут быть везде и всегда проверены любым человеком,
установить в принципе невозможно.
Эта традиция мощно напомнила о себе в трудах таких скептиков XVI в.,
как Корнелий Агриппа, Монтень и Шарон, чье влияние прослеживается в
настроениях мыслителей и поэтов при Елизавете и Якове I. Скептицизм служил
опорой тем, кто отрицал авторитетность естественных наук и любых всеобщих
рациональных схем и уповал на спасение через веру, как великие
реформаторы-протестанты и их последователи, а также янсенистское крыло
Католической церкви. Рационалистическое убеждение в том, что существует
целостная совокупность логически выводимых истин, которой можно достичь,
исходя из универсально верных принципов и тщательно просеянных данных
наблюдения и опыта, еще больше расшатали усилия социологически
ориентированных мыслителей от Бодена до Монтескье. Опираясь на свидетельства
истории, а также новейшей литературы о путешествиях и исследованиях во вновь
открытых землях Азии и обеих Америк, они подчеркивали разнообразие людских
обычаев и особенно влияние неповторимых естественных факторов, в частности -
географических, на развитие человеческих обществ, на формирование разных
институтов и мировоззрений, порождающих, в свою очередь, значительные
различия в убеждениях и поведении. Этот строй мысли подкрепил Давид Юм с его
революционным учением, отрицавшим, в частности, наличие логической связи
между истинами фактическими и истинами априорными, например, логическими или
математическими, что подрывало или рушило надежды тех, кто, воодушевленный
Декартом и его последователями, уповал на возможность создать единую систему
знания, объемлющую все сферы и отвечающую на все вопросы, выстраивая
непрерывные цепочки логических аргументов на основе значимых для всех
аксиом, которые не опровергнет и не изменит эмпирический опыт.
Но как бы глубоко идея относительности человеческих ценностей или
толкования общественных, в частности - исторических, фактов ни проникала в
сознание социальных мыслителей этого типа, они оставались верны общему
убеждению в том, что конечные цели всех людей во все времена едины: все
люди стремятся удовлетворить свои физические и биологические потребности в
пище, пристанище, безопасности, а также потребности в мире, счастье,
справедливости, гармоничном развитии естественных способностей, истине,
несколько менее определенно - в добродетели, нравственном совершенстве и в
том, что римляне называли humanitas. Средства, конечно, разнятся в холодном
и жарком климате, среди гор и среди равнин, - применяя ко всем случаям
универсальную формулу, мы разве что усечем их на манер прокрустова ложа -
однако конечные цели в своей основе сходны. Такие влиятельные писатели, как
Вольтер, д'Аламбер и Кондорсе, считали искусство и науку наиболее
эффективными средствами достижения этих целей, наиболее мощным оружием в
борьбе против невежества, суеверия, фанатизма, угнетения и варварства,
которые от века калечили и извращали человеческие усилия, направленные к
истине и разумному самоуправлению. Руссо и Мабли, с другой стороны, верили,
что институты цивилизации способствуют развращению людей, их отчуждению от
природы, сердечной чистоты, естественной справедливости, социального