"Томас Бернхард. Дождевик" - читать интересную книгу автора

начисто, так и не спросил, хотя твердо решил узнать. Фирменное клеймо,
конечно, верное доказательство, думал я. Что еще говорил Хумер? Подолгу,
говорит, стоял у ваших дверей, ждал вас, говорил Хумер, пишет Эндерер. Как
сейчас слышу, пишет он: звонить или не звонить, думал Хумер, нет, не стану я
звонить, думал, а потом позвоню, и повторял про себя: только к Эндереру, и
еще: умный он?--и потом: а может, и нет? И наконец все-таки позвонил в вашу
контору, а когда вы вдруг подошли ко мне, уже пришлось войти в вашу контору
и затеять процесс против моего сына!--сказал мне Хумер, пишет Эндерер.
Начинают с намеков, потом все выкладывают, я всегда так думал, пишет
Эндерер, так всегда и бывает: как будто говорят правду--и все же не всю
правду... Не надо было мне к вам приходить, все время повторял Хумер, это я
отлично помню, пишет Эндерер, не надо было в таком состоянии приходить, и
еще сказал: не стоило предавать все это гласности, хуже нет, чем по любому
поводу сразу все выносить на свет, это он, Хумер, сознает, но он не
отступится, теперь он все пустит в ход, ничего не скроет, ничего не утаит,
ничего не испугается... С одной стороны, не надо было мне вас утруждать, а с
другой стороны, теперь я все предал гласности... Но как вы сможете помочь
старому человеку, который попал в такое отчаянное положение, а потом
говорит: с одной стороны, может, все это пустяки, а с другой--для меня это
погибель, пишет Эндерер про Хумера. Все, говорит, один обман, и все, что
люди затевают, все их дела, если хорошенько подумать, тоже обман, выходит,
что вся жизнь--один обман... А вы считаете, что мое дело--просто случай,
сказал Хумер, пишет Эндерер, и вас оно совершенно не касается... Двадцать
лет мы проходили мимо друг друга и не встретились, а теперь вот
встретились... Но я ни за что, я от своего ни за что не отступлюсь... Хотя и
сказал: ужасно все предавать гласности, и тут же: но я от своего не
отступлюсь!--пишет Эндерер, а потом добавляет, что просит нас посмотреть
заметку в "Тиролер нахрихтен" от прошлого вторника, где сообщается, что
владелец похоронного бюро г-н X. в прошлую пятницу выбросился с чердака
своего дома на Заггенгассе. Я сразу понял, пишет Эндерер, что это--Хумер,
сам проверил и узнал, что Хумер действительно на той неделе, в прошлую
пятницу, выбросился из чердачного окна своего дома. Смерть наступила
мгновенно, говорится в сообщении, пишет Эндерер. Но вот что ему, Эндереру,
не давало покоя, когда он прочитал заметку в газете,--вовсе не смерть
Хумера, не это, как пишет Эндерер, очень необычное и даже с первого взгляда
потрясающее происшествие, хотя, в сущности, это была совершенно обыкновенная
история обыкновенного старика; нет, его по-прежнему интересовало, откуда у
этого человека, этого Хумера, дождевик, который был на нем, и. вот Эндерер
надел пальто--шел пятый час, уже стемнело, известно, что в ноябре дни
короткие, да, в сущности, и дня почти нет,--и пошел по Верхней Заггенгассе в
похоронное бюро Хумера, и сразу сказал, что он--Эндерер и пришел спросить
насчет дождевика покойного, конечно, он не сказал-- самоубийцы, пишет
Эндерер, речь идет о дождевике моего дяди, Воррингера, который восемь лет
назад утонул в реке Силь, и до моего сведения совершенно случайно дошло, что
дождевик покойного и есть дождевик моего дядюшки. Я ни слова не сказал о
том, что Хумер побывал у меня в конторе, так как считал, что ко мне их дела
уже не имеют никакого отношения, пишет Эндерер. Молодой человек, сидевший в
магазине, очевидно сын покойного, как будто знал все, что было связано с
дождевиком его отца, то есть с дождевиком моего дяди Воррингера, и сказал,
что действительно этот дождевик несколько лет назад выбросило волной на