"Луи де Берньер. Сеньор Виво и наркобарон ("Магическая трилогия" #2)" - читать интересную книгу автора

Песней". Такая жизнерадостность, такая уверенность в себе и мягкость, что от
присутствия Аники дом осветился, будто люстру зажгли. Аника мгновенно
привела Дионисио в столь прекрасное расположение духа, что он сразу
показался ей красивым и веселым, хотя вообще-то был совершенно заурядной
внешности и явно склонен к приступам угрюмости.
Один рост Аники Морено - сто восемьдесят четыре сантиметра - производил
потрясающее впечатление. Она в тот день надела хлопчатобумажные
изумрудно-зеленые брючки - цвет, который астрологи, как ни странно,
связывают с Венерой, - бело-зеленую полосатую тенниску и старые сиреневые
сандалии на ленточках с пятнышком зеленого носочка в протершейся дырочке.
Один этот случайный мазок растопит сердце любого мужчины. Рыжеватые светлые
волосы, редкие в здешних краях, коротко стрижены и стоят торчком - эффект,
задуманный, чтобы подчеркнуть художественность натуры. Высокий лоб и серые,
цвета зимнего моря, глаза. Дионисио отметил, что у девушки очень маленький
рот, но в улыбке обнажаются сияющие изумительной белизной зубы, которые
портили бы Анику, будь они хоть чуточку крупнее. В одном ухе висела очень
большая сережка из зеленой пластмассы в форме равнобедренного треугольника.
Руки худенькие, только предплечья полноваты. Дионисио поразило
изящество позы: Аника стояла, откинув плечи, одна нога согнута и
непринужденно упирается носком в пол. Девочка на первом причастии. У нее
была большая грудь, и складывалось впечатление, будто Анику это смущает, -
она всегда скрывала грудь под просторными блузами. Аника и в самом деле
стеснялась своей груди, но не из-за величины, а оттого, что одна чуть больше
другой, хотя это замечалось только при ближайшем рассмотрении.
Дионисио так пленили ее живость и очарование, что он уже спрашивал
себя, есть ли у него шанс, а Аника Морено, сделав о нем свои женские выводы,
ушла и три месяца у них не показывалась.
После ее ухода Херес высказался:
- Классная телка.
Дионисио что-то в ответ пробурчал. Херес обладал неоценимым качеством:
все его взгляды и высказывания были так глупы или пошлы, что собеседник в
сравнении с ним чувствовал себя кладезем мудрости или эталоном целомудрия.
- Я как-то попытался ее уломать, - продолжал Херес. - Так она от меня
рванула.
"Просто удивительно", - подумал Дионисио.
Когда он признался Луизе, что действительно влюбился в Анику, та
сказала:
- Поражаюсь тебе. Такая высокая, и эти светлые волосы странно выглядят
на мулатке. Меня удивляет, что ты влюбился в такую... необычную.
- Я бы влюбился в тебя, но...
- Но я шлюха?
Дионисио смешался, а Луиза улыбнулась:
- Я не питаю иллюзий.
Она склонилась над ним, ее груди, напоминавшие две ракеты (Дионисио
называл их "боеголовки Купидона"), нацелились на него и восхитительно
погладили ему грудь. Луиза прошептала:
- Тогда возьми меня в последний раз, пусть это будет медленно и долго.
Взглянув ей в лицо, он все понял. Погладил по щеке.
- Ты прекрасна, Луиза. Пожалуйста, не надо плакать. Никто будущего не
знает.