"Луи де Берньер. Сеньор Виво и наркобарон ("Магическая трилогия" #2)" - читать интересную книгу автора

валявшийся рядом нож.
Он был мягким человеком, обожал кошек, ему нравилось размышлять над
непостижимыми философскими фолиантами, играть на музыкальных инструментах и
любить женщин. В восемнадцать лет Дионисио шокировал призывную комиссию,
заявив, что он пацифист. Но сейчас здесь был совсем другой человек, его вела
на крови замешенная праведность Ветхозаветного Бога, и он не перерезал
бандиту глотку лишь потому, что Аника ухватила его за руку и в отчаянии
взмолилась:
- Не надо, милый!
Дионисио перехватил нож и резко ударил им бандита под челюсть. Лезвие,
проколов язык, застряло в небе.
- Жри, щенок, - безжалостно сказал он, взял Анику за руку и, не
оглядываясь, зашагал прочь.
По дороге к бару они не проронили ни слова. Дионисио все еще кипел от
ярости и даже дышал с трудом, а Аника плотно сжимала побелевшие губы. Ее уже
тошнило, но она, как и Дионисио, только прибавляла шагу. В баре они увидели
Рамона, в одиночестве сидевшего за столом. Оба упали на стулья, Аника
закрыла лицо руками, неудержимо трясясь и вздрагивая. Рамон недоуменно
посмотрел на нее, потом на Дионисио. У того дергался глаз, взгляд дико
блуждал, и дышал он так, словно только что протащил на веревке быка.
- Что... - начал Рамон, но Дионисио махнул рукой - мол, помолчи.
Произошло нечто ужасное, это Рамон понял. Зная по опыту, что надо
подождать, когда Дионисио сам расскажет, он встал, поспешил к стойке и
вернулся с двойными порциями водки. Аника даже не взглянула на стакан, а
Дионисио попытался взять свой, но слишком тряслись руки. Взглянув на Рамона,
он выговорил:
- Грабители...
- Да? Что произошло?
- С ножами...
- Ты ранен? С Аникой все в порядке? Что они забрали?
- Ничего... - Дионисио удалось глотнуть из стакана, но больше
расплескалось. - Это им худо пришлось... - Потом выпалил: - Видел бы ты, как
Зубастик съездила эту сволочь ногой по роже!
Он обнял Анику, и девушка положила голову ему на плечо. Уцепилась за
рубашку, из глаз потекли слезы. Дионисио обнял ее крепче, и они дрожа
прижались друг к Другу. Он поцеловал Анику в маковку, вдохнул запах волос.
Рамон смотрел на них, и его так трогала эта сцена, что самому хотелось
поплакать.
Полицейскому потребовался целый вечер, чтобы вытянуть из них всю
историю. Дрожь прекратилась, сменившись возбуждением. Рамон точно с пьяными
на празднике разговаривал. Когда Аника ушла в уборную, Рамон склонился к
приятелю и нетерпеливо сказал:
- Послушай, друг, я же говорил - ты в опасности. Может, хоть сейчас
поверишь?
- Брось, Рамон, просто грабители. И сейчас жалеют, что напали. К тому
делу это не имеет отношения. - Рамон сочувственно покачал головой, и
Дионисио прибавил: - Поначалу они и не думали меня убивать. Денег требовали.
Рамон уже злился.
- Ну прислушайся ко мне хотя бы раз! Матерь божья, до чего же ты
наивный! Ты разбираешься только в своих книжках и знаешь, чем заниматься в