"Станислав Бескаравайный. Беспанцирная черепаха " - читать интересную книгу автора

замечали, ему безразлично улыбались и, когда Скреститель пытался завладеть
вниманием публики, все внимательно слушали кого-то другого. Бесконечная
погоня за славой выматывала художнику нервы, ссорила с близкими, отнимала
здоровье и деньги.
Между тем книжное дело не стояло на месте: в даль светлую стали
уходить походы в редакции с толстой папкой эскизов, длинное исполнение
литографий и подделка под гравюры. Кисти и краски как-то очень быстро
перестали интересовать тех людей, которым он сдавал работы. Они клали
"материал" на стекло, прижимали крышкой, щелкали кнопкой - сканировали.
Через минуту на экране появлялась та же картинка, которую ответственный за
иллюстрацию тут же пытался изуродовать - удлинить вампиру клыки, а дракону
вырастить на спине забор из шипов, на манер стегозавра. Тщетно пытался
художник объяснить, что с такими клыками десны у вампира все лицо займут, а
дракон отяжелеет и грохнется в первую пропасть, через которую не сможет
перескочить. Когда редактор-живописец сам менял картинку, вульгарность
закипала в нем наподобие вулканической лавы. Одними уговорами здесь
бороться было бессмысленно.
Скреститель потратился на компьютер, правда, слабенький, обзавелся
сканером, принтером и вообще всей возможной периферией. На это опять
улетели почти все сбережения, но неожиданный кризис превратил
расточительную покупку в мудрое капиталовложение. Образовавшийся перерыв
между заказами Скреститель отдал учебе - надо было не только овладеть
мастерством переноса обычного рисунка на ту сторону экрана, но научиться
создавать его там с нуля. Тут же выяснилось множество любопытных деталей:
все те слухи о чертежных возможностях электроники оказались чистой правдой
и даже больше. Гравюры старых мастеров и груды анатомических набросков
перестали быть ежеминутным справочником - машина исправно высчитывала
толщину костей и длину шерстяного покрова. Скреститель стал делать
"болванки", эскизы будущих зверолюдей только на экране, там было удобней
искать эффектные позы и строить такие композиции, на которые не поднималась
рука у самого испорченного редактора. Готовые работы сканировал, а
оригиналы накапливал в архиве - кладовке, которую заполнил стеллажами и
снабдил крошечным вентилятором.
Кризис миновал, работами опять стали интересоваться, его известность
даже повысилась - Скрестителя узнавали в издательствах и завистливые
коллеги стали устраивать мелкие пакости. Художник теперь ходил по
заказчикам с роскошной кожаной барсеткой и укладкой дискет, которой теперь
ему хватало для самых больших полотен.
Но прогресс не стоит на месте - компьютерную мышку заменило перо и
кисть, умещавшиеся на специальной подставке. Они позволяли делать что
угодно. Прозрачная легкость акварели, тяжелые мазки гуаши, аккуратные следы
масла, тончайшие движения пера с тушью - все стало ему подвластно.
Скреститель наслаждался новой властью над образами, сутками пропадал у
экрана, пробовал все возможные стили и направления, манеры и приемы письма.
Он стал рисовать даже лучше, чем до знакомства с машиной. Но слава
по-прежнему не желала стучаться в его двери. Даже когда он создал портрет
разумного ящера, снимавшего измерителем мерки с человеческого черепа, а за
эту вещь он получил полдюжины премий - его приглашали на презентации сцепив
зубы. Скрестителя не любили: за неуживчивость характера, показную мишуру,
желание говорить о своих работах правду - это же надо было додуматься, на