"Александр Бестужев-Марлинский. Вечер на Кавказских водах в 1824 году " - читать интересную книгу автора

девушки, я ограбил все ее достояние, но, что всего важнее, с золотом
похитил я и бумаги, без которых она должна скитаться безыменною нищею в
чужбине и стать жертвой порока. Все это закопано на том же месте,
где-совершено убийство, в ближайшем отсюда леске, под деревом, на котором
зарублены два креста; оно девятое по тропинке от входа, и ты легко узнаешь
его. Возьми этот заступ, приготовленный для позорной могилы моей, и рой
землю на север от пня, в трех шагах расстояния. Но не озирайся назад, что
бы тебе ни чудилось, - там найдешь ты роковое сокровище, - и если дорога
тебе душа твоя, вручи его несчастной жертве. Завтра в самый полдень жди ее
на набережной, и первая женщина, которая встретит тебя с последним ударом
часов, - будет она. Дай руку и честное слово на исполнение!"
Тут висельник протянул ему ладонь свою, будто уверенный в согласии.
- Хорошо сказано для разбойника! - произнес москвич.
- А на каком языке говорил он с вашим братцем? - спросил гвардеец, у
которого каждая фраза, как скорпионов хвост, непременно загибалась
вопросительным крючком.
- Да, в нем говорил нечистый дух, - уверительно примолвил толстый
рязанский помещик.
- А черт отличный филолог, - заметил антикварий, - и если б он взялся
сочинить всеобщую грамматику, то заставил бы краснеть все академии в свете.
- Я совсем противного мнения, - возразил таинственный человек, - враг
человеческого рода не может ни делать, ни желать добра; а этот висельник,
напротив, требовал очень доброго дела.
- Но кто вам поручился, что это не искушение, не адская западня? -
вскричал артиллерист.
- Я почти уверен, что злые духи разорвут на части почтенного братца
господина капитана, - молвил рязанец.
- А я так думаю, что он женится или по крайней мере влюбится в
облагодетельствованную им девушку, - сказал догадливый сотрудник дамского
журнала.
- Если вы, господа, станете беспрестанно перерывать рассказ, то
помешаете брату моему и жениться и быть разорвану в клочки! - вскричал
рассказчик с нетерпением. - Он, то есть брат мой, стоял в нерешимости -
дать или не дать ему слово на такое запутанное дело. Как ни перемешаны были
мысли его сверхъестественным этим явлением, однако ж он ясно видел, что
возврат золота и документов мог навлечь на него подозрение об участии в
злодействе. Юстиция не принимает никаких чудесных откровений после смерти,
и свет скорее мог счесть этот поступок уликою совести, чем случаем или
чертой благородной решительности. Сердце,, однако же, перемогло рассудок.
"Пусть один бог будет моим свидетелем, - сказал он, - что бы со мной
ни случилось, я сделаю все для несчастной сироты", - и протянул руку к
покойнику.
"Благородный человек", - произнес тот, пожимая руку брата, и в этот
раз она показалась ему не столь холодна, как прежде.
Он схватил на плечо заступ и быстрыми шагами пошел к лесу... Вступая в
опушку, он оглянулся, и ему почудилось, будто мертвец спрыгнул с виселицы и
бежит вслед за ним; но облако налетело на лупу, и брат ничего не мог
различить более. Скрепив сердце, шел он по роковой тропинке, и скоро
дерево, свидетель убийства и страж добычи, предстало перед глаза его.
Мысль, что здесь разда? вались напрасные крики о помощи, напрасные мольбы о