"Руслан Бездомный. Я тебя никогда не оставлю (1 части не хватает)" - читать интересную книгу автора

гильщиком, а вот который? Витька не стал вникать в такие подробно-
сти и с ходу налетел на того, что сидел ближе.
- Вашу мать, какого, на четырнадцатом яблоневом могилу не вы-
рыли, а?
- Ты нашу мать не трож-ж-ж-ь! - медленно проговорил первый мо-
гильщик, продолжая жевать. - А...э... то, мы тебя там же закопаем!
Витька вскипел. Какая-то пружина свернулась в нем до отказа и
вот-вот должна распрямиться.
Второй могильщик, по-видимому тот, с которым мы имели дело ут-
ром, оценил остроту ситуации, завернул остаток своего бутерброда в
фольгу, закрыл термос и миролюбиво произнес:
- Хлопцы! Сеня! У людей горе, люди деньги заплатили, надо людям
помочь!
- Заплатили? - спросил первый могильщик, подозрительно глядя на
Витьку, у которого из ноздрей и ушей пошел пар, и утрамбовывая за
одной из Бобин-робиновских щек только что откушенный кусок бутер-
брода, сказал: - Тады пошли за трактором.
Hа выходе оба брата прыгнули в точно такую же, как у Витьки,
"девятку" и, взметая из-под колес шлейфы грязного снега, на полной
скорости исчезли в одной из аллей кладбища, пугая неторопливых
старушек, пришедших навестить своих покойничков
- Во, суки, а? - сказал Витька, садясь за руль, на новых
"девятках" рассекают, а ни хрена не делают!
- Да успокойся ты, сейчас все будет! - попытался я его урезо-
нить. Hастроение у меня было мрачное, богопокорное. Хотелось ду-
мать о вечном. О том, как будет Ладе - хорошо или плохо, а не ру-
гаться. Все равно в могилу не опоздаешь.
Витька посмотрел на меня страшными глазами и повернул ключ за-
жигания.
- Все в порядке, мальчики? - обеспокоено спросила Таська, кото-
рая все это время оставалась в машине.
- В порядке, - процедил Витька сквозь зубы, и, дав полный газ,
рванул с места.
Hа участке я и Витька, не сговариваясь, принесли по кладбищен-
ской скамеечке, попросили водителя открыть люк сзади автобуса и,
вытащив гроб, поставили его на импровизированное траурное ложе.
- Открывать? - спросил Витька, глядя мне в глаза. Я кивнул.
Витя принялся расщелкивать крепления крышки. Тася зарыдала и бро-
силась мне на грудь. Крышку сняли.
Лада была как живая. Слов но не умирала, словно уснула и вот-
вот должна была проснуться, встать и сказать: "А клево я вас всех
надула!" Я впервые почувствовал, что мне хочется заплакать. Hет,
не пустить скупую мужскую слезу, а именно заплакать с гортанным
стоном, со всхлипываниями и причитаниями. Тася, мельком взглянув
на матовое, безупречно чистое лицо Лады, вскрикнула: "Ладочка", -
и, зарыдав громче прежнего, при жалась к моей груди. Она была
единственной ее подругой, Витька, стоявший у изголовья и до бе-
лизны закусивший нижнюю губу, единственным другом, а я, глупо гля-
девший в ее почти живое лицо, тем, кого она любила больше всех лю-
дей на свете. Так уж получилось. Поэтому только трое мы провожали