"Анатолий Безуглов, Юрий Кларов. За строкой приговора... " - читать интересную книгу автора

мол, сигналов! Нельзя же, товарищи, ждать, пока человек попросит спасти
его. Больше чуткости, больше внимания каждому человеку! Нужно знать, чем он
живет, что у него на душе, как можно скорее и действеннее прийти ему на
помощь в трудную минуту. Пусть же случившееся будет всем нам хорошим
уроком.
Затем выступил адвокат.
Когда за барьером поднялся Степан Акимов, зал насторожился.
- Выступала тут жена моя и другие... - глухо сказал Степан. -
Калашников много говорил... Называли меня темным человеком, доказывали, что
глуп... Даже к доктору водили: не сумасшедший ли я? А я ничего не знаю -
где правда, где нет ее. Верил я тебе, брат Афанасий, больше, чем самому
себе. Может, слаб я духом и погибнуть мне суждено. Но не могу я идти против
дочки и Марии. Что ты мне за них дашь, Афанасий? Блаженство тысячелетнее? А
какое мне без них блаженство? Пусть уж если погибать нам, так всем вместе!
Он умолк, и в наступившей тишине стал слышен громкий шепот
Калашникова:
- Что делаешь? Раб господень, а такое говоришь...
Анна Ивановна сделала Калашникову замечание. А Степан, казалось, не
слышал реплики "брата".
- Многое я видел, что не нравилось мне. И каждый раз сам себе говорил:
голос сатаны! Умолкни, покорись и вымаливай прощение. А сейчас говорю: не
надо мне прощения ни от тебя, Афанасий, ни от бога, ни от суда. Раз
положено мне наказание за то, что на кровь свою руку поднял, пусть и
осудят... Прошу прощения только у дочери своей, Валечки, у тебя, Маша, и у
вас, Наталья Матвеевна.
Акимов обернулся к учительнице и низко ей поклонился.
После последнего слова Калашникова суд удалился на совещание. Публика
вышла из зала. В фойе клуба люди смогли наконец высказать все, что
передумали в эти часы.
- Кто бы мог поверить, - говорил собравшимся вокруг него пожилой
рабочий, - что такие вещи возможны в наше время. Ведь я же хорошо знаю
Степана. Отличный семьянин был. И на тебе...
Через час суд объявил приговор. Калашникова приговорили к пяти годам
лишения свободы, Акимова - к двум.
Степан выслушал приговор молча.


* * *

...В исправительно-трудовой колонии Степана сразу же поставили на
знакомую работу - по столярной части. Он принялся за труд с каким-то
непонятным для окружающих ожесточением.
Тяжелые, неотвязные думы лишали Степана покоя. Если бы он отдохнул
перед сном, то пришлось бы ворочаться на нарах чуть не до утра. А так
Степан проваливался куда-то, едва голова касалась подушки.
Вскоре рвение Степана было замечено. Имя его появилось на Доске
передовиков. Не раз начальник отряда заговаривал со Степаном, советовал
прочитать книги, втягивал в беседу. Акимов отмалчивался и глядел куда-то
вдаль, мимо плеча воспитателя, думая о своем.
Степана сделали бригадиром. Под началом у него работали четверо