"Лев Безыменский. Гитлер и Сталин перед схваткой " - читать интересную книгу автора

существовавшие возможности для приближения к той истине, от которой ты по
своей или чужой воле был безмерно далек.
Кто будет спорить, что с конца 80-х и начала 90-х годов пробил для нас
такой час? Пробил час и для письма, которое пришло к автору (с маленькой
буквы) этой книги от Читателя, познакомившегося с моими суждениями об одном
из "белых пятен" советской истории, а именно - о роковом и даже зловещем
предвоенном периоде, о кануне Второй мировой войны. Москвич Д. Ф. Русаков
писал мне:

"Лично у меня при чтении Ваших статей, а также многочисленных и
противоречивых суждений на эту тему часто возникало чувство
неудовлетворенности и досады на нашу отечественную историческую науку. Что
это за наука, если пятьдесят лет спустя приходится создавать депутатскую
комиссию для политической и правовой оценки договора 1939 года? А наука,
даже в условиях гласности, все еще не решается самостоятельно обсуждать
самые острые проблемы довоенной внешней политики нашего государства. У тех
же, кто решился, все еще преобладают оправдательные тенденции в оценках этой
политики, а негативные стороны умышленно остаются без внимания либо
трактуются как второстепенные. Причем в основном события предвоенных лет
рассматриваются с позиции "острой идеологической борьбы на международной
арене". Такая позиция противоречит самой сути науки, призванной выяснить
истину, независимо от того, кому она служит. Думаю, что наше человеческое
достоинство и нравственное чувство были бы оскорблены, если бы мы пытались
только "понять" внешнюю политику Сталина, не осуждая ее трагических
последствий".

Д. Ф. Русаков продолжал:

"Трагичность нашей истории такова, что только равнодушному возможно
писать ее без гнева и страсти. У меня такое чувство, что мы порой даже
боимся объективно восполнять ее изъятые страницы. Многие еще полагают, будто
что и как будут думать люди о прошлом важнее, чем сами исторические факты.
Даже и пятьдесят лет спустя мы все еще не решились опубликовать
принципиально важные документы, касающиеся внешней политики довоенных лет.
Они давно известны во всем мире. Это один из печальных фактов нашей
общественной жизни. Многие из этих документов не нуждаются в глубоком
научном анализе для их освоения и вряд ли могут вызывать сомнение в их
подлинности. Ведь мы сами были живыми свидетелями этих событий, а некоторые
из нас даже непосредственными участниками их практического осуществления. В
конце концов именно народы творят историю, и много людей было на войне".

Как было мне реагировать? Оправдываться, что до сих пор не знал (и
другие не знали) советских документов и не верил документам "из-за бугра", в
которых излагались действия и намерения творцов советской внешней политики в
тот период? Что в своих книгах обходил вопрос о секретных протоколах к
договору 1939 года и уходил от подробного анализа его негативных
последствий? Объяснять, что над тобой довлела "принятая" точка зрения
(принятая, видимо, и самим собой)? Очевидно, Д. Ф. Русакову это было бы
неинтересно, поскольку из его очень умного и аргументированного письма можно
было заключить, что он имеет в виду не только мои грехи. Поэтому мне