"Сергей Бычков. Одна строчка в летописи " - читать интересную книгу автора

- Когда же ты угомонишься?
Захарий выпил, сразу повеселел и, первым делом, решил нацепить на себя
саблю. Потом он стал прохаживаться по избе, стараясь вызвать восхищение
Ефросиньи своим боевым видом и подарком князя.
- Долго ты красоваться будешь? - разозлилась от нетерпения жена, -
рассказывай давай.
- Пустил я Гнедка в галоп - и прямиком к князю во двор. Заводят меня в
палаты, матерь преподобная! Народу собралось - яблоку негде упасть. И все
именитые бояре: Квашнин, Вельминов, Плещев, другие знатные люди. Все
кланяются мне. Смотрю, стоят вдоль стены Иван Сыромятин, Петр Усольцев и еще
человек двадцать почтенных мужей. Меня к ним поставили. Князь Василий
пожаловал. Все затихли, а он поклонился нам и сказал:
- Спасибо вам, соратники моего отца великого князя Дмитрия Ивановича,
за победу в Куликовском сражении. Сорок лет сегодня минуло, как разбили вы
ненавистных ордынцев. Как Иисус Христос родился в Вифлиеме, так и Русь
великая родилась в этом великом сражении. Мало осталось вас, тех, кто помог
батюшке в трудный час, и поэтому все вы дороги для меня и для всей земли
русской. Слово доброе хочу вам молвить и почестями, положенными по вашему
подвигу одарить, за мужество ваше и любовь к стороне родной.
Апосля княгиня Софья пожаловала и стала каждому из нас чарку подносить
и целовть троекратно. Дале бояре нас целовали, а митрополит московский
благословил. А после того сам князь подарки подарил - каждому по мечу
булатному и по грамоте с привилегиями.
- А где она-то, - опомнился он, - ты прибрала?
- И не видывала, - забеспокоилась Ефросинья.
Захарий лихо подбежал к лавке, на которой спал и стал искать шапку. Она
лежала под тулупом. Захарий сунул руку вовнутрь и достал свернутую бумагу.
- Цела, Фрося. Не потерял.
Он вернулся за стол.
Потом, Фросюшка, мы пировать сели. Чего только нам князь не предложил:
и лебедей, и стерлядочек, и фруктов диковенных. А
дале, нет, ты токмо помысли, женка, князь распорядился посадить меня
подле себя по правую руку и изрек:
- Захарий Иванович, ты единственный остался, кто на Руси не токмо
видывал хана Мамая, но и посольничал с ним. Расскажи честному люду, здесь
собравшемуся, о временах далеких и о поганце Мамае.
Все притихли, Фрося, а мне-то как радостно. Честь-то какая великая
выпала мне: при князе да боярах речь сказывать.
- Не хан он был вовсе, - говорю для почина, - а темник, тысячный по
нашему. Ему ханом по роду нельзя было быть, так как Мамай чернью рожден был.
Загудели бояре несведующие, не верят мне, Фросюшка. Да что с них,
молокососов, взять. Я-то про Мамая много чего знаю - и сам видывал, и от
Семена Мелика кое-что слыхивал, и от князя Дмитрия Ивановича. А откуда знать
могут? С хвоста сорочьего?
- Молчать! - говорю я боярам. - Слухайте старого соглядатая. Мамай был
зятем хана Бердибека, поэтому в темники и выбился. Зверь был, а не человек.
Если в его тысяче один из десяцких в бою струсил - всю десятку казнил. Если
в бою десятка подвела - сотню казнил. На страхе всех держал. Апосля и ханом
захотел сделаться. План простой лиходей удумал: всех наследников Чингизхана
умертвить и начать новую династию Мамая. Лет за двадцать до Куликовой битвы