"Сергей Бычков. Одна строчка в летописи " - читать интересную книгу автора

костромских, тридцати пяти бояр владимирских, пятидесяти бояр суздальских,
сорока бояр муромских, семидесяти бояр разянских, тридцати четырех бояр
ростовских, двадцати трех бояр дмитровских, шестидесяти бояр можайских,
тридцати бояр звенигородских, пятнадцати бояр угличских. А посечено
безбожным Мамаем двести пятьдесят три тысячи. И помиловал бог Русскую землю,
а татар пало бесчисленное множество".


29

И сказал князь великий Дмитрий Иванович: "Братья, бояре и князья и дети
боярские, суждено вам то место меж Дона и Днепра, на поле Куликовом, на
речке Непрядве. Положили вы головы свои за святые церкви, за землю за
Русскую и за веру христианскую. Простите меня, братья, и благословите в этом
веке и в будущем. Пойдем, брат, князь Владимир Андреевич, во свою Залес-скую
землю к славному городу Москве и сядем, брат, на своем княжении, а чести мы,
брат, добыли и славного имени!" Богу нашему слава.(1)

- Да-а-а, - проговорил неопределенно Захарий. Он встал с лавки, подошел
к Ефросиньи, зачем-то погладил ее по голове и вернулся на свое место.
Помолчав еще немного, он, наконец, начал вспоминать свою жизнь: про Сарай
Берке, про батюшку, дьякона Федора, про то, как он доставил сообщение Семену
Мелику...
- Не успел я домой вернуться и Фросюшку поцеловать, как гонец прилетел
от князя великого. Что тут поделаешь? Поехал. Ждал меня князь вместе с
Микулой Васильичем и Семеном Меликом. Повторил я слово в слово, что мне
дьякон Федор с батюшкой наказывали.
- Пусть, собака, идет, - сказал тогда князь, - только не та Русь ныне,
что при Батые была, кровью своею Мамай харкать будет.
А Микула Васильевич-то успокаивать его стал.
- Плохой мир - лучше, чем хорошая сеча, - говорит он, - может,
откупимся ныне? Нам бы пока усмирить князя Литовского Ягайло и князя Олега
Рязанского. Вот закончим обьединение Руси, а уж опосля и дадим Мамаю по
заднему месту?
- Нет, друже Микула! - вскричал Семен, - хватит Орду кормить, пришло
время и Руси свободно вздохнуть.
Долго они спорили, забыв обо мне, а я стою пред ними и дыхнуть не смею.
- Так и быть - согласен я откупиться в последний раз, - проговорил,

1. Летопись *Задонщина*.

30

наконец, Дмитрий Иванович, - только чует сердце мое, что не дань
интересует царя ордынского, а землица наша. Пошлю к нему посольство, чтобы
время выиграть. А пока посольничать будем, я дружину крепкую сберу.
Князь постоял молча, задумавшись, потом пристально посмотрел на меня и
сказал:
- Захарий! Поедешь к Мамаю посольником моим?
- Ох и напужался я! - заулыбался своему воспоминанию Захарий.