"Сергей Бычков. Одна строчка в летописи " - читать интересную книгу автора

воины себе чести добыть и имя свое прославить".
Уже ведь те соколы и кречеты и белозерские ястребы за Дон скоро
перелетели и ударили по несметным стадам гусиным и лебединым. То ведь были
не соколы и не кречеты - то обрушились русские князья на силу татарскую. И
ударили копья каленые о доспехи татарские, загремели мечи булатные о шлемы
хиновские на поле Куликовом на речке Непрядве.
Черна земля под копытами, костями татарскими поля усеяны, а кровью их
земля залита. Это сильные рати сошлись вместе и растоптали холмы и луга, а
реки, потоки и озера замутились. Кликнул Див в Русской земле, велит
послушать грозным землям. Понеслась слава к Железным Воротам, и к Орначу, к
Риму, и к Кафе по морю, и к Тырнову, а оттуда к Царьграду на похвалу русским
князьям: Русь великая одолела рать 25

татарскую на поле Куликовом, на речке Непрядве. На том поле грозные
тучи сошлись, а из них беспрерывно молнии сверкали и гремели громы великие.
То ведь сошлись русские сыновья с погаными татарами за свою великую обиду.
Это сверкали доспехи золоченые, а гремели князья русские мечами булатными о
шлемы хиновские. А бились с утра до полудня в субботу на Рождество святой
Богородицы. Не туры возревели у Дона великого на поле Куликовом. То ведь не
туры побиты у Дона великого, а посечены князья русские, и бояре, и воеводы
великого князя Дмитрия Ивановича. Полегли побитые погаными татарами князья
белозерские, Федор Семенович и Семен Михайлович, да Тимофей Волуевич, да
Микула Васильевич, да Андрей Серкизович, да Михаиле Иванович и много иных из
дружины.
Пересвета-чернеца, брянского боярина, на место суда привели. И сказал
Пересвст-чернец великому князю Дмитрию Ивановичу: "Лучше нам убитыми быть,
нежели в плен попасть к поганым татарам!" Поскакивает Пересвет на своем
борзом коне, золочеными доспехами сверкая, а уже многие лежат посечены у
Дона великого на берегу.
В такое время старому человеку следует юность вспомнить, а удалым людям
мужество свое испытать. И говорит Ослябя-чернец своему брату старцу
Пересвету: "Брат Пересвет, вижу на теле твоем раны тяжкие, уже, брат, лететь
голове твоей на траву ковыль, а сыну моему Якову лежать на зеленой
ковыль-траве на поле Куликовом, на речке Непрядве, за веру христианскую и за
землю Русскую, и за обиду великого князя Дмитрия Ивановича".
И в ту пору по Рязанской земле около Дона ни пахари, ни пастухи в поле
не кличут, лишь вороны не переставая каркают над трупами человеческими,
страшно и жалостно было это слышать тогда; и трава кровью залита была, а
деревья от печали к земле склонились. Запели птицы жалостные песни -
запричитали все княгини и боярыни и все воеводские жены по убитым. Жена
Микулы Васильевича Марья рано поутру плакала на забралах стен московских,
так причитая: "О Дон, Дон, быстрая река, прорыла ты каменные горы и течешь в
землю Половецкую. Принеси на своих волнах моего господина Микулу Васильевича
ко мне!" И жена Тимофея Волуевича Федосья тоже плакала, так причитая: "Вот
уже веселие мое поникло в славном


26

городе Москве, и уже не увижу я своего государя Тимофея Волуевича