"Дмитрий Биленкин. Все образы мира" - читать интересную книгу автора

Все выглядело так, будто тяжелая рука космонавта отдыхает на руле и
будто машина идет своей волей, ювелирно вписываясь в просветы движения,
чтобы тут же стремительно обогнать всех. Массивное, с крутыми надбровными
дугами лицо космонавта напоминало Гаршину кого-то, он так и не уловил
кого. Телевидение и снимки скрадывали это сходство. Сейчас беглое
скольжение глубоких уличных теней огрубило лепку лица, и Гаршин наконец
понял, кого напоминает его новый знакомый. Древнего, чей портрет был в
школьном учебнике, охотника на мамонтов!
Ничего удивительного в этом не было - облик человека мало изменился за
последний десяток тысячелетий. Все же наблюдение поразило Гаршина. Черт
знает что! И мозг прежний, не только лицо, а давно ли человек валил
мамонта, и вот теперь он кладет к своим ногам целые планеты... Что же
будет его трофеем завтра?
- Трудно вам, Сергей Павлович, должно быть, приходится, - без улыбки
сказал космонавт.
- Что?.. Почему?
- Сфера такая - искусство. У нас сделано дело, так уж сделано. А у вас
иногда спор на годы - шедевр появился или мазня.
- Не совсем так... Кстати, в точнейшей вроде бы геометрии работу
Лобачевского еще дольше считали бредом.
- Это родственная сфера, я не о том. Что мгновенно и всеми оценивается
по достоинству? Достижение какого-нибудь полюса, покорение Джомолунгмы или
рекорд в спорте. Потому, очевидно, и мы в героях ходим.
- Что справедливо. У вас за неудачу плата другая.
- Бывает, не возвращаемся, верно. Но и художник за выход на новую
орбиту искусства, согласитесь, часто расплачивается пережогом нервов. И
если уж выбирать конец...
- Сейчас вы, чего доброго, скажете, что выбрали свою профессию из-за
малодушия!
- Один - ноль! - Космонавт скупо улыбнулся. - Кстати, сколько всего
картин было написано только за последние полвека?
- Не знаю. Точно этого никто не знает. Миллионы.
- А о скольких вам известно хоть что-нибудь?
- О тысячах... Право, не считал, да и зачем?
- Значит, есть миллионы, о которых даже специалист ничего не знает, не
слышал, не помнит. Жутковатое соотношение удач и попыток, вам не кажется?
Вот мы и приехали.
Космонавт легко взбежал по ступенькам подъезда. "Я-то, дурак, решил,
что личность исчерпаема! - поспешая за ним, подумал Гаршин. - К чему он,
однако, клонит?"
Лифт пулей взлетел на сорок второй этаж.
В квартире, судя по ее виду, скорей гостили, чем жили. Возможно, это
впечатление создавали широкие, как на аэродроме, во всю стену окна. Дом
был типа "скворечника", ячейки квартир висели свободно, не перекрывая друг
друга, что делало остекленное пространство комнат похожим на высотную
наблюдательную площадку. Шоссе внизу выныривало из ложбинки в гору и рдело
потоком красных огоньков, словно там катился шелестящий, ало мерцающий в
темноте поток лавы.
- Хочу познакомить вас с одним сделанным на Венере снимком, - сказал
космонавт. - Вот, держите.