"Дмитрий Биленкин. Голубой янтарь (Авт.сб. "Лицо в толпе")" - читать интересную книгу автора

приложением к знаменитости, то его отсутствие лишь усилило первое
впечатление. Это задело любопытство Шорохова, которого особенности
характера интересовали так же остро, как Гриднева загадки природы. Он еще
мог понять интеллектуального приживальщика, каким выглядел Этапин, но
отказывался понять Гриднева, который поддерживал такие отношения и при
этом чувствовал себя безмятежно. Может быть, все было не так однозначно,
как оно выглядело со стороны? Шорохов тем не менее спешил с выводами, что
сама фигура духовного нахлебника представлялась ему куда более
значительной и сложной, чем ее обыденный, так сказать, прототип. В конце
концов, даже апостолы христианства, которые, собственно, и создали
церковь, кормились плодами чужого ума.
Наконец Этапин вернулся с совещания, которое, по его словам, "прошло
как надо", и тут же выложил свежий ворох академических новостей и сплетен,
чем доставил Гридневу несколько веселых минут. Далее все пошло
по-прежнему.
В жизни ничто не совпадает, но многое повторяется. Погода часто
менялась, и неудивительно, что однажды выдался вечер, когда море снова
гнало волны, закат был багров, берег пустынен и все трое двигались вдоль
полосы прибоя. Все остальное было иным: облака не походили на клинопись, в
песке нельзя было найти ни единой божьей коровки, и хотя волны взметались
сильней, чем тогда, их ритм ни в чьей душе не отзывался ни стихами; ни
научными фантазиями. С моря дул теплый ветер, надсадно кричали чайки,
Гриднев и Шорохов шли впереди, переговариваясь о чем-то вполне обыденном,
и только Этапин, как прежде, искал камешки, на этот раз с особым пылом и
рвением, поскольку затихающий шторм мог принести из новой неподалеку
выработки янтаря что-нибудь стоящее. Босые ноги Этапина порой скрывались в
мутном накате, он отскакивал, стремглав возвращался, перетряхивал
выброшенные на берег водоросли и только что не рыл носом песок.
- Муж, упорный в своих намерениях, - заметил Шорохов.
- Бульдозер, - кивком подтвердил Гриднев. - Такими любое дело крепко.
- И познание тоже?
- Странный вопрос! Он же ученый, или, как теперь принято говорить,
научный работник.
- Признаться, он мне не показался таким, когда все требовало от него
мысли.
- Это когда же?
- Когда обсуждалась идея морской цивилизации.
- А-а! Но это же так, умственный экзерсис... Я тогда говорил не как
ученый, значит, и Этапин не мог им показаться.
- Он что, как Луна, светит отраженным светом?
- Ничего подобного! - отрезал Гриднев. - Очевидно, я неудачно
выразился. Этапин не светит и светить не должен, потому что он
ученый-администратор. Совсем другая функция, ясно? Так вот к чему все эти
окольные расспросы... Действительно, фигура новая, для вас, литератора,
непривычная, как будто ученый и вроде бы нет - загадка! Нет тут загадки.
Обычное следствие разделения труда, ничего больше. И знаете что? Такой,
как я, романтик без Этапиных сейчас немногого стою... Да, да! Нравится мне
это или нет, таковы обстоятельства.
- Можно подумать, что вы зависите от Этапина, а не наоборот!
- Зависит ли мозг от мышц и жира? Поверьте, это не пустая аналогия. Дни