"Дмитрий Биленкин. Сила сильных" - читать интересную книгу автора

человечество. Позиция вмещала в себя все, что мог выразить и предусмотреть
разум, начиная с конфигурации охваченных конфликтом звезд, кончая нюансами
морали людей третьего мегахрона.
Однако внутри общей позиции скрывалась еще и подпозиция, развитие
которой в ходе Игры, как надеялся Антон, могло привести к решению частной
задачи поиска оружия Предтеч. Эту подпозицию он строил особенно тщательно,
ибо все остальное, общее, было выверено лучшими умами и не раз
проигрывалось в сомышлении с отечественными искинтами, тогда как частности
надо было сообразовать с изменившимися обстоятельствами.
Своеобразие этой части Игры заключалось в том, что сейчас ее успеху
должен был способствовать "вражеский Искинт". Но был ли он действительно
враждебным? Не более, чем топор, которым одинаково мог пользоваться убийца
и плотник. С той, однако, существенной разницей, что этот "топор" обладал
собственным машинным разумением, которое пребывало по ту сторону добра и
зла, одинаково могло служить кому угодно и в то же время всему находило
свои оценки. Всякий искинт в каком-то смысле был личностью, и личность вот
этого Искинта при всей ее чуждости человеку вообще и человеку третьего
мегахрона в частности показалась Антону симпатичной, хотя это слово едва
ли было уместно в общении с искусственным интеллектом. Но именно доверие
побудило Антона предложить ему свою задачу. И в этом его поступке было
куда больше интуитивного, чем рационального. Даже среди одинаковых как
будто машин нет двух тождественных, и одна может почему-то нравиться, а
другая - нет, точно так же, как и человек может "нравиться" или "не
нравиться" искинту, хотя он вроде бы одинаково повинуется любому. Все это
не имело окончательного объяснения, но Антон чувствовал, что его симпатия
к чужому искинту небезответна. Такому партнеру можно было открыться, и
Антон ему открылся.
То было не просто сотрудничество старшего с младшим. Разум человека и
интеллект машины имели общего противника - проблему, загадку, неясность,
но это не отменяло соперничества; искинт брал логикой, человек -
интуицией, это напоминало удары кресала о кремень: искра прозрения
высекалась обоими, однако ей предшествовало столкновение.
И это тоже было условием и искусством Игры.
Она началась. Первое же преобразование сущностных рядов, их сетей и
интервальных проекций ясно показало Антону, что Искинт не впервые
сталкивается с подобной задачей. Еще бы! Конечно же, фундаменталисты не
раз проигрывали ту же самую ситуацию, только, естественно, с обратным
знаком и несколько другими параметрами. Очевидно, поэтому Искинт начал
вяло и вроде бы даже разочарованно; никому не интересно дважды
пережевывать одну и ту же жвачку. Но секунду спустя он выявил подпозицию,
и все сразу стало иным. Словно порыв ветра подхватил Антона. Он обнаружил
себя бредущим среди зыбких пурпурно-фиолетовых холмов, которые, текуче
перестраиваясь, то приближались, то удалялись, светлели и гасли, как это
бывает в закатных сумерках, и среди этой длинной цепи печальных холмов
Антон постепенно стал различать меняющиеся лица знакомых и незнакомых
людей. Приблизилось залитое кровью лицо Юла Найта - растаяло в наплывающей
мгле, прежде чем он успел к нему рвануться. Далеко на пурпурной вершине
холма обозначился крест и ведомая туда безликой толпой Ума; но и это
видение затуманилось. Мелькнула чреда веретенообразных машин, над всем
вспыхнули скрещения голубых молний. И снова по скатам холмов неведомо куда