"Дмитрий Биленкин. Операция на совести (Сборник "Операция на совести")" - читать интересную книгу автора

Шкала магнитометра находилась от него справа. Но ведь, кроме нее, было
еще множество других, не менее важных шкал! "Только бы он не взглянул
туда!" - молил Исмень.
Врач все еще проверял положение конусов, держа перед глазами визирующий
стереообъектив. Между остриями уже пульсировало невидимое магнитное поле.
Через несколько секунд оно должно было сжаться в узкий и мощный луч, точно
нацеленный на тот еще недавно неведомый участок мозга, где жизненный опыт
и воспитание фиксировали в нервных клетках неуловимую и расплывчатую
субстанцию, испокон века именовавшуюся совестью.
Сейчас будет произнесена последняя команда...
- Скажите, пожалуйста, если ребенок вскрикивает по ночам, то следует ли
показать его психоаналитику?
Исмень выпалил эту отвлекающую фразу, не слыша собственного голоса.
Оба - врач и помощник - сделали одно и то же досадливое движение рукой.
- Не мешайте! - рявкнул врач. - Поле!..
Крохотный магнитик, спрятанный в волосах сына, должен был исказить и
обезвредить разящий луч - Исмень все рассчитал точно. Дальнейшая судьба
сына и его самого зависела теперь от внимательности помощника.
- Извините, я только хотел спросить...
Спина врача окаменела от ярости. Взгляд помощника метнулся было к глупо
улыбающемуся Исменю, но задержался на пульте и...
Помощник смотрел на магнитометр, который, разумеется, фиксировал
искажение поля.
Исмень закрыл глаза. Его невесомое тело куда-то поплыло, и он даже
почувствовал облегчение.
Все кончено. Сын погиб. Сейчас с грохотом будет отодвинут стул...
арест, тюрьма, а может быть, и казнь.
В тишине слышалось напряженное гудение трансформатора.
С усилием, почти болезненным, Исмень приоткрыл веки.
Этого не могло быть! Но это было. Помощник все еще сидел за пультом,
устало следя за показаниями приборов и что-то регулируя верньером. На
шкалу магнитометра он уже не смотрел. И нельзя было понять, думает ли он о
чем-нибудь, волнуется, сочувствует... Лоб в тонких прорезях вертикальных
морщин, нездоровые круги под глазами, вялый подбородок - лицо, каких
тысячи.
- Сброс!
Врач выпрямился, гудение трансформатора умолкло, помощник откинулся на
спинку стула.
- Вот и все, - сказал врач. Только сейчас Исмень заметил, как устало
обвисли на его сутулой фигуре складки белого халата. - Забирайте парнишку.
Теперь кресло освобождало мальчика, и, пока это длилось, Исмень понял,
отчего Мэт за все время даже не всхлипнул: он попросту оцепенел от страха.
Как тогда, в приемной.
На негнущихся ногах Исмень подошел к креслу, взял на руки сына, сказал
врачу "спасибо" и, повернувшись к помощнику, тоже сказал "спасибо". Здесь
его голос дрогнул, так много чувства вложил он в это обесцвеченное эпохой
слово, но помощник ничего не ответил и даже не посмотрел на него.
На улице кружила мокрая ноябрьская метель, когда Исмень вышел с сыном
из клиники. В полузастывших лужах осколками дробилось отражение угрюмых
потемневших зданий. К сыну уже вернулась жизнерадостность, он спешил с