"Алексей Биргер. Бразильский орешек" - читать интересную книгу автора

Кстати, о музеях, о трепетном отношении к славным страницам в истории
города и к людям, которые эти страницы заполняли. Когда я первый раз был в
Омске, давным-давно, еще при советской власти, то нас, "высокую московскую
делегацию", возили по самым разным местам, в том числе и в Музей
Революционного Движения... или как он точно назывался? Подзабыл, за
давностью лет. В музей истории революции и установления советской власти в
крае, в общем. Периодически экскурсовод вдохновлялась и начинала говорить
чуть не с придыханием: "А вот здесь, обратите внимание, личные вещи Колчака.
А также автограф - письмо, в котором он..." Потом спохватывалась и говорила
другим тоном, перебивая себя саму: "Перейдем вот к тому стенду, там вы
можете видеть материалы о первом областном ревкоме, членам которого пришлось
решать многие..." И все равно осталось твердое впечатление, что мы бродили
по музею Колчака, а не его противников.
Показывали нам и последний дом Колчака, и романтическую историю его
любви и женитьбы поминали... Словом, заметно было, что омичи - кто-то,
наверно, бессознательно или полусознательно - гордятся тем недолгим
периодом, когда Омск был столицей свободной России, и нечто симпатичное
проглядывало в этой не лишенной наивности гордости...
(И еще кстати, среди главных членов первого областного революционного
комитета, устанавливавших в крае новую власть - или показывавших всему краю
кузькину мать, кому как угодно - я обнаружил, разумеется, моего двоюродного
дедушку Соломона Григорьевича, в чине главного военного комиссара, но
сообщать об этом никому не стал.)
Может, с тех пор меня как-то запомнили, потому что отношения с ведущими
местными режиссерами, актерами и театральными художниками сложились у меня
просто превосходные, может, что-то другое повлияло, но получил я приглашение
на этот "Достоевский" фестиваль.
Фестивалем в классическом смысле слова, когда все спектакли плотно
упакованы в одну или две недели, это, наверно, назвать было нельзя. Конечно,
намечена была основная программа продолжительностью дней в десять,
попадающая на лето, когда сибирскую землю можно увидеть во всей красе, и
даже планировалось для участников "вершины сезона" зафрахтовать туристский
теплоход и организовать небольшой круиз по сибирским рекам. Но
"фестивальные", приглашенные спектакли шли круглый год, начиная с января и
кончая декабрем. Я выбрал тот "пик активности", который приходился на
середину февраля. И, подозреваю, организаторы "Достоевского" фестиваля
вздохнули с некоторым облегчением, потому что, как я потом узнал, основное
количество приглашенных бронировало для себя места на июль, а холодные
месяцы получались просто оголенными.
Такой выбор я сделал по нескольким причинам.
Во-первых, я очень люблю сибирскую зиму, снежную и чистую. И морозы
меня не пугают. Люблю, когда щеки горят, и снег поскрипывает и искрится,
люблю морозные узоры на стекле, и когда небо вдруг становится таким ярким,
будто его, как белье, у проруби отбили, синьки добавив, люблю... но что
повторять то, о чем писали все наши поэты, от Ломоносова до нынешних.
Во-вторых, меня очень устраивала февральская программа. В нее входили
спектакли двух местных театров, "Бесы" Молодежного театра "Эксперимент" и
"За коньячком" Камерного Омского театра, а приглашенные театры из Тюмени,
Екатеринбурга и Новосибирска приезжали со спектаклями "Бедные люди",
"Записки сумасшедшего", представлявшим "творчество учителя Достоевского -