"Алексей Биргер. Бразильский орешек" - читать интересную книгу автора Кстати, о музеях, о трепетном отношении к славным страницам в истории
города и к людям, которые эти страницы заполняли. Когда я первый раз был в Омске, давным-давно, еще при советской власти, то нас, "высокую московскую делегацию", возили по самым разным местам, в том числе и в Музей Революционного Движения... или как он точно назывался? Подзабыл, за давностью лет. В музей истории революции и установления советской власти в крае, в общем. Периодически экскурсовод вдохновлялась и начинала говорить чуть не с придыханием: "А вот здесь, обратите внимание, личные вещи Колчака. А также автограф - письмо, в котором он..." Потом спохватывалась и говорила другим тоном, перебивая себя саму: "Перейдем вот к тому стенду, там вы можете видеть материалы о первом областном ревкоме, членам которого пришлось решать многие..." И все равно осталось твердое впечатление, что мы бродили по музею Колчака, а не его противников. Показывали нам и последний дом Колчака, и романтическую историю его любви и женитьбы поминали... Словом, заметно было, что омичи - кто-то, наверно, бессознательно или полусознательно - гордятся тем недолгим периодом, когда Омск был столицей свободной России, и нечто симпатичное проглядывало в этой не лишенной наивности гордости... (И еще кстати, среди главных членов первого областного революционного комитета, устанавливавших в крае новую власть - или показывавших всему краю кузькину мать, кому как угодно - я обнаружил, разумеется, моего двоюродного дедушку Соломона Григорьевича, в чине главного военного комиссара, но сообщать об этом никому не стал.) Может, с тех пор меня как-то запомнили, потому что отношения с ведущими местными режиссерами, актерами и театральными художниками сложились у меня на этот "Достоевский" фестиваль. Фестивалем в классическом смысле слова, когда все спектакли плотно упакованы в одну или две недели, это, наверно, назвать было нельзя. Конечно, намечена была основная программа продолжительностью дней в десять, попадающая на лето, когда сибирскую землю можно увидеть во всей красе, и даже планировалось для участников "вершины сезона" зафрахтовать туристский теплоход и организовать небольшой круиз по сибирским рекам. Но "фестивальные", приглашенные спектакли шли круглый год, начиная с января и кончая декабрем. Я выбрал тот "пик активности", который приходился на середину февраля. И, подозреваю, организаторы "Достоевского" фестиваля вздохнули с некоторым облегчением, потому что, как я потом узнал, основное количество приглашенных бронировало для себя места на июль, а холодные месяцы получались просто оголенными. Такой выбор я сделал по нескольким причинам. Во-первых, я очень люблю сибирскую зиму, снежную и чистую. И морозы меня не пугают. Люблю, когда щеки горят, и снег поскрипывает и искрится, люблю морозные узоры на стекле, и когда небо вдруг становится таким ярким, будто его, как белье, у проруби отбили, синьки добавив, люблю... но что повторять то, о чем писали все наши поэты, от Ломоносова до нынешних. Во-вторых, меня очень устраивала февральская программа. В нее входили спектакли двух местных театров, "Бесы" Молодежного театра "Эксперимент" и "За коньячком" Камерного Омского театра, а приглашенные театры из Тюмени, Екатеринбурга и Новосибирска приезжали со спектаклями "Бедные люди", "Записки сумасшедшего", представлявшим "творчество учителя Достоевского - |
|
|