"Алексей Биргер. Москва - Варшава ("Богомол" #5)" - читать интересную книгу автора

Она весело продолжала болтать. Кажется, она была по-настоящему
счастлива.
В магазине сувениров мы купили семь глиняных горшочков ("Семь -
хорошее число", - сказала она), а в "Смоленском" - все необходимое для
идеального бигоса, отстояв очереди, и две бутылки красного вина,
"Арбатского". Когда мы вернулись домой, она надела фартук и стала колдовать
над бигосом - но не прежде, чем мы опять свалились в постель и откупорили
первую бутылку.
Я сидел на кухне, курил, любовался ей.
- Расскажи мне о Познани, - попросил я.
Она ненадолго задумалась.
- Познань?.. Это чудесный город, замечательный город, один из
красивейших городов Европы. Хотя после войны его довольно основательно
пришлось восстанавливать, как и Варшаву, и Краков. Видел бы ты нашу ратушу!
А перед ратушей есть фонтан... Фонтан со статуей Прозерпины.
- Прозерпины?
- Да. Представляешь? Она такая... такая парящая, никак не подумаешь,
что она - царица царства мертвых. Или, может, скульптор изобразил её
радостной, что она вернулась на землю. Когда мне было лет пятнадцать, то
подшучивали, что я на неё похожа, и мне это нравилось.
И опять полыхнули её глаза бездонной, полыхающей, расшитой золотыми
искрами тьмой. Она хотела сказать больше, но не сказала. А я этого тогда не
понял. Только сейчас понимаю. Она хотела сказать, что теперь она сама - как
Прозерпина, полгода замерзающая в аду и полгода радующаяся жизни на земле.
И что её жизнью на земле теперь станут наши встречи - те моменты, когда мы
рядом.
Да и я на всю жизнь разделил этот жребий: постоянно мерзнуть в аду
наших разлук, отогреваясь и расцветая душой лишь во время недолгих
свиданий. Но, повторяю, тогда я этого не понимал - хотя и предвидел,
предчувствовал где-то в глубине сердца.
- Ты надолго в Москве? - спросил я.
- У меня ещё три дня.
- И задержаться ты не можешь?
- Не могу.
- Из-за мужа?
Она повернулась ко мне, и снова её глаза были темными-темными. Шторм в
них нарастал, и это был великолепный шторм, с зелеными отсветами закипающих
волн.
- Нет. Из-за папы.
- Из-за твоего отца? - не понял я.
- Из-за папы Иоанна-Павла II. Второго июня начинается его первый визит
на родину после избрания папой, и я должна - просто должна - быть на его
встрече с народом. Тоже должна его встретить, понимаешь? Поэтому позже
среды утром мне улетать нельзя. Ведь среда - это уже будет тридцатое мая...
Вот так, - она стала раскладывать бигос по горшочкам. - Сверху надо залить
его свиным жиром и закрыть бумагой, промасленной или вощеной, и в
холодильнике он может стоять долго, очень долго. И, если надо, просто
достал горшочек, сунул в духовку - через пятнадцать минут обед готов.
Первый горшочек мы разъели вечером.
Мы прожили неразлучно три дня - до понедельника утром на моей