"Джим Бишоп. Голгофа. Последний день Иисуса Христа " - читать интересную книгу автора

общинном току у дороги. Иные предпочитали провеивать зерно не спеша, на
плоских крышах своих жилищ.
Вспашка и сев приходились на октябрь и начало ноября. Декабрь приносил
дожди, и холмы покрывались свежей зеленью, а в долинах буйно поднимались
посевы. В начале апреля, к пасхальным праздникам подходили сроки жатвы.
Сначала созревали бобы и чечевица, после них ячмень и другие злаки.
В эту пору земледелец каждое утро озабоченно поглядывал на небо:
сильный ливень мог погубить полурожая. С ноября до весны страшились засухи,
восточных ветров, сорняков, саранчи; проливной дождь в одночасье мог свести
на нет все сельскохозяйственные труды; и поэтому общая тревога выражалась
пословицей: "Лучше убрать урожай на два дня раньше, чем на два дня позже".
В своей беспомощности перед силами природы пахарь обращался к Ягве в храме,
взывал к милосердию Бога и жертвовал Ему первые плоды. Случалось и так,
что, благополучно убрав урожай с поля, земледелец скупился на
пожертвования, а если и вынужден был их делать, то изливал всю злость на
священников, которые, по его мнению, требовали слишком многого от бедняка.
Где бы еврей ни находился, он был чист, совестлив и независим. Он мог
торговать с язычниками, но среди них не заводил приятелей. Странствуя в
дальних странах, еврей всегда считал свою разлуку с Иерусалимом временной,
независимо от того, сколь долгой она была.
И всегда, находясь вдали от дома, он тосковал, как бы хорошо не шли
его дела. Он был привержен своему роду, был хорошим семьянином, чутким,
жалостливым, обидчивым, понимал и использовал искусство речи лучше, чем
другие, мгновенно приходил в восторг при виде ребенка. Он не стал бы
сражаться в армии, которая воюет по субботам, но он не боялся смерти и мог
скорее подставить шею под меч, чем подчиниться приказу, идущему вразрез с
его законами.
Иерусалимский храм занимал важное место в жизни евреев, и этому храму
они платили основной налог в полшекеля в год. В ходу были различные шекели:
иерусалимский, отлитый из серебра, весил 220 гранов. На одной стороне
монеты было слово "Священный Иерусалим" и изображение чаши, которую
называли горшком с манной. На обратной стороне была лилия и надпись: "Я
буду словно роса, пока будет Израиль, а он будет возрастать, словно лилия".
Римляне пустили в обращение свои монеты, намереваясь вытеснить
иерусалимский шекель. Их монеты отливались из золота весом 120 гран, но
очень набожные евреи боялись даже прикоснуться к ним, потому что на них
было изображение Цезаря Августа и надпись "Цезарь Август, сын Бога, отец
страны". Одна из важнейших заповедей гласила, что евреи не должны
поклоняться фальшивым богам и даже самое безобидное их изображение
считалось нарушением заповеди. А еще ранее евреи подняли мятеж из-за того,
что двенадцатый легион вошел в Иерусалим под боевыми знаменами с
изображением Цезаря.
Если учесть, что почти три миллиона евреев уплачивали храму подать,
которая весьма приближенно соответствует 25 нынешним центам с человека, то
в храме набиралась сумма почти в 750 тыс. долларов. К этому прибавлялись
ягнята в день пасхального заклания, ежедневные приношения для избавления от
греха, подаяния богатых семейств, выручка от продажи жертвенных животных и
птиц и, таким образом, в казну храма поступал весьма внушительный доход, в
нынешнем исчислении превышающий миллион долларов.
В Палестине царила теократия и, следовательно, Иерусалимский храм