"Рождение Зимы" - читать интересную книгу автора (Ракли Брайан)

IX

Руки Кейнина нан Горин-Гира, которые так заметно дрожали от изумления перед одержанной им победой, теперь тряслись от гнева. Он старался сдерживаться. В этот момент он находился в зале Замка Андуран: они все там были, радуясь поражению врагов веры, отмечая день, когда Темный Путь вернулся наконец на земли, когда-то бывшие землями Эванна ок Гира. Празднование в залах Андурана должно было отметить исполнение надежд Тегрика и его сотни, принесших себя в жертву на исходе в изгнание; надежд целых поколений верующих, но больше всего надежды отца Кейнина. С сегодняшнего дня должны появиться новые и еще более грандиозные надежды. Может быть, это еще не конец похода к Кайлу, но они сделали большой шаг по пути, который вел к возвышению веры и изменению мира.

А вместо этого… вместо этого…

Кейнин стоял и смотрел на стоявшего перед ним и нервничающего воина. Она была лучшей в его Щите. Она должна была привести Эньяру и этого на'кирима из тюрьмы в замок. Это же недалеко. Минутная работа.

— Вы схватили тарбенов?

— Мы убили двоих и захватили остальных. — Она отвечала тихо, опустив глаза.

— К рассвету их головы должны торчать на пиках над воротами тюрьмы, — прошипел Кейнин. — Пусть остальные на это посмотрят. А ты… ты уйдешь из моего Щита. И из армии. Ты вернешься в Хаккан, бросишься на колени перед моей матерью и скажешь, что я велел тебе служить ей горничной и прачкой.

Женщине не нужно было говорить, чтоб она убиралась. Она просто молча попятилась и вышла из комнаты.

Кейнин тяжело опустился в кресло. В этой комнате, одной из небольших, в самом центре башни Замка Андуран, мало что осталось от обстановки, все остальное посрывали или вынесли. Остались только резное кресло да стол. Наследник Крови ударил кулаком по столу. Это немного остудило его гнев, но все-таки он опять вскочил с кресла. Он обещал отцу, что уничтожит всю Кровь Ланнис или погибнет. А теперь из-за этой девчонки и собственных идиотов он, выходит, солгал?

— Где Кенек? — спросил он у скромно стоявшего в углу Игриса. За женщину, которая так ужасно его подвела, отвечал именно Игрис, и тот знал это не хуже самого Кейнина.

В этот момент вошел Инкаллим Охоты, как будто его уже позвали.

— Хотели меня видеть? — спросил Кенек. Он быстро оглядел комнату, увидел только одно кресло, бегающего взад и вперед Наследника Крови и остался стоять там, где стоял.

— Всех следопытов, всех собак пустить по следу. Найти их и доставить ко мне.

— Да. Будет сделано, как сказано, Наследник Крови. Они далеко не уйдут. Ни девчонка, ни на'кирим не уйдут от Охоты.

— Шрева не говорила мне, что из Колгласа кто-то удрал после битвы, но, как выяснилось, удрал. Говорят, мальчишка был смертельно ранен, но они не могут показать мне тело, не так ли? Посмотрим, справится ли Охота лучше, Кенек. Я хочу видеть тело девчонки.

Горечь в голосе Кейнина не растрогала инкаллима. Он еле заметно улыбнулся и сделал успокоительный жест.

— Если судьба к нам благосклонна, — пробормотал он. — Может быть, вам интересно будет знать, что некоторые уже вышли. Лесные твари заняты тем, что сворачивают лагерь. Многие из них уже отправились к реке. Почему они так взволнованы, я не знаю. Но все же они — хорошие следопыты. Это нам на пользу.

Кейнин резко остановился и уставился на инкаллима.

— Лесные твари?! — словно выплюнул он. — Я не хочу, чтобы они вмешивались. Им там нечего делать.

Игрис бессильно развел руками. При этом показались прикрепленные к предплечьям ножи.

— Я не уверен, что даже вы смогли бы их остановить, если только не силой. Как я сказал, они уже в движении. И… я не любитель доставлять неприятные новости, но этот ваш на'кирим, который устроил такое представление в зале, тоже с ними.

— Эглисс не мой, — рявкнул Кейнин. — Я думал, он лежит больной.

— Лежал, — согласился Кенек. — Лесные твари ухаживали за ним. Так или иначе, он выздоравливает. Во всяком случае, смог отправиться с ними в погоню.

Кейнин пнул кресло, и оно отлетело через всю комнату. Кенек невозмутимо проследил его путь.

— Ему нужен другой на'кирим. Я хочу получить девчонку. Если он встанет у вас на пути, убейте и его тоже, — распорядился Кейнин.

Оризиан прислонился к стволу огромного дуба. Он давно боролся с тошнотой. Рана в боку пульсировала, и он боялся, что растревожил ее. Он чувствовал, что очень устал от боли и головокружения. Никогда в жизни он не бегал так далеко и так быстро.

Их бегство от реки было изматывающим. Варрин неутомимо шагал впереди. По его лицу почти ничего не было видно, но Оризиан знал, что киринина раздражает их медлительность. И ничего с этим не поделаешь. Даже в лучшие времена киринин лучше видел в темноте, чем человек, и по лесу человек двигался медленнее. А движение Оризиана затрудняла не совсем еще зажившая рана в боку. Эньяра уже совсем ослабла. Но больше всего тормозило то, что Рот нес Иньюрена на руках.

Битва у реки закончилась быстро. Эсс'ир и Варрин, и Рот рядом с ними, метнулись в темноту. Оризиан поддерживал Эньяру. Пока он осматривал безвольное тело Иньюрена, до него доносился невнятный шум схватки. Потом были какие-то сильные удары, задавленные крики, мычание, хрюканье, а потом наступила страшная, тяжелая тишина. Первым появился Рот с мечом наперевес, крови на мече не было. Он вертел головой во все стороны.

— Не смог их найти, — буркнул он. — Слишком темно для меня.

Вернулись Эсс'ир с братом. Они о чем-то шептались. Потом Эсс'ир коротко кивнула.

— В лес, — сказала она. Такой расстроенной Оризиан ее еще не видел.

— Один убежал. Скоро может привести много копий, — добавила она.

— Нам нужно в Андуран, — начал было Рот.

— Умрете, — оборвал Варрин.

— От Андурана ничего не осталось, — вмешалась Эньяра. И на этом разговор закончился.

Рот предложил понести Иньюрена на руках, раз уж он не то что бежать, но даже стоять не может. Эсс'ир попробовала выдернуть стрелу из спины Иньюрена. На'кирим застонал. У Оризиана от этого стона похолодело в животе.

— Разве не нужно вынуть из него стрелу? — спросила Эньяра.

Оризиан не успел ничего сказать, как Варрин ответил:

— Не сейчас.

И с этими словами исчез, нырнув в темноту.

Оризиан старался держаться поближе к Эньяре. Ему очень хотелось поговорить с сестрой и расспросить ее о том, что произошло после той ужасной ночи в Колгласе, но не было возможности даже отдышаться. А сейчас, среди первых лесных деревьев, задыхающийся от бега и боли, он думал только о том, чтобы остаться на ногах. Варрин с Эсс'ир стояли рядом и пристально глядели в ту сторону, откуда они пришли. Эньяра упала возле дуба, даже голова осталась лежать на торфе, дыхание со свистом вырывалось из ее легких. Рот положил на'кирима на торф и сел рядом. Огромный щитник сгорбился, и руки у него бессильно повисли. Оризиан с трудом поднялся и подсел к нему.

— С тобой все в порядке? — еле выговорил он.

Рот кивнул. Даже во мраке было заметно, как великан старается восстановить дыхание, как у него обвисли плечи.

— А Иньюрен?

— Пока жив. Но он очень тяжело ранен. Очень жаль, — ответил Рот.

Вдруг раздалось хлопанье крыльев. Оризиан даже вскрикнул, когда увидел, что перед ним вдруг появилось что-то черное. Клок мрака темнее ночи слетел с густой верхушки дерева и шумно опустился на землю. Рот сначала отшатнулся, но потом раздалось громкое карканье, и Рот хрипло рассмеялся.

— Вот проклятая птица, — пробормотал он.

Подошла Эньяра:

— Идрин. Это же Идрин. Он всю дорогу летел за нами.

А потом, когда на небе появилась первая светлая полоска, она рассказала им обо всем, что было. Ни Рот, ни Оризиан, ни даже подошедшие послушать киринины не сказали ни слова, пока она говорила об инкаллимах и Белых Совах, о на'кириме Эглиссе и Наследнике Крови Кейнине. Когда она закончила, Оризиан рассказал о себе.

Некоторое время все молчали. Эсс'ир присела рядом с Иньюреном и приложила ладонь к его щеке. Все видели, что напряженное лицо на'кирима совершенно лишено красок, все слышали тяжелое и неровное дыхание. В прикосновении Эсс'ир к его лицу было что-то очень нежное и вместе с тем спокойное. Почему-то, почему, он и сам не знал, от этой картины — кирининка и страдающий на'кирим, окружавшие их безлиственные деревья и ворона, сидевшая возле хозяина в призрачном свете раннего утра, — у Оризиана сжалось сердце. Он отвернулся.

Варрин поднялся. Мрачным взглядом, почти терявшимся на фоне плотной татуировки, киринин смотрел на сестру.

— Надо идти. Теряем время.

— Может, они уже не преследуют? — спросил Оризиан, вымаливая еще хоть чуточку отдыха.

Ему ответила Эсс'ир, так и не поднявшая глаз от бледного лица Иньюрена:

— Мы убили троих. Они придут.

— Мы пойдем поверху. Потом пойдем по солнцу. Обратно в во'ан, — объяснил Варрин.

— Постой, — воскликнул Оризиан. Внезапный прилив гнева окрасил его щеки. Он устал и по крайней мере в этот момент не хотел, чтобы им командовал Варрин. — Нам нужно подумать. Рот, мы должны двигаться в Гласбридж, разве нет?

— Куда же еще, раз Андуран захвачен.

— Мы могли бы пойти по дороге, что проходит внизу.

— Можно, но не сразу. Лучше держаться деревьев, пока не окажемся далеко на юге. Если сумеем ближе подобраться к Дамбе Сириана, там можно будет выйти на дорогу. Они ведь не могли захватить Дамбу? — Он вопросительно взглянул на Эньяру. Та пожала плечами.

— Очень хорошо, — сказал Оризиан. Он избегал взгляда Варрина, чувствуя, что если встретится с глазами киринина, то может дрогнуть. — Так и сделаем. Мы пока остаемся вместе. А что с Иньюреном? Можно извлечь стрелу?

— Оставь ее, — спокойно, но твердо сказала Эсс'ир. — Если стрелу вынуть, он умрет.

Вся самоуверенность Оризиана сразу испарилась. Он посмотрел на Эсс'ир и увидел, что ее рука лежит на груди Иньюрена. Так мать кладет руку на грудь больного ребенка.

— Рот, ты сможешь нести его дальше? — тихо спросил он, и щитник кивнул.

Варрин и Эсс'ир, как всегда, шли впереди. Иногда они бежали, иногда долго шли медленно. Оризиан заметил, что большую часть времени они двигались по холмам. Он знал, что это увеличивает расстояние, которое им придется пройти до Дамбы Сириана, но ничего не сказал. У него все силы уходили на то, чтобы сохранять темп движения. В любом случае он видел смысл в том, что между ними и их преследователями будет лежать пересеченная местность. Разница, быть может, и небольшая — щитники отца обычно говорили, что Белые Совы могут идти по следу унесенного ветром листика, — но хоть какой-то шанс все лучше, чем никакого.

Оризиан уже выжал из своих ног все, на что они были способны, он видел, что и Эньяра уже держалась на ногах одной только силой воли. У Рота дыхание стало совсем замученным, как будто каждый шаг высасывал из него весь воздух. И тем не менее, несмотря на все это, они шли.

Вскоре после полудня их путь по склонам холмов стал прямее. Он уже не так изматывал, но и усталость навалилась такая, что каждый шаг сделался ненадежным. Скользкая трава, невидимые под ней корни и неровности обманывали усталый глаз; подводили отяжелевшие ноги. Несколько раз Оризиан и Эньяра чуть не упали. Даже Рот под тяжестью бесчувственного Иньюрена спотыкался не единожды, но каждый раз, покачавшись, как пьяный, ухитрялся все-таки сохранить равновесие.

Наконец, когда Оризиан и Эньяра уже еле волочили ноги, киринины остановились возле почти повалившегося дерева. Три человека рухнули и растянулись на земле. Оризиан не был уверен, что в следующий раз будет в состоянии подняться. Он взглянул наверх: Идрин, громко хлопая крыльями, перелетел поле и устроился на самой верхней ветви. Большая черная птица, склонив голову, рассматривала распростертые внизу фигуры. Оризиан закрыл глаза.

— Час, не больше, — услышал он голос Варрина. А потом на него навалился сон. Нет, скорее, не сон, а какое-то оцепенение. Его рассудок затуманился, ему представилось, что он плавает в какой-то реке, которая ласково качает его из стороны в сторону. Время исчезло. Потом сквозь дрему он услышал карканье Идрина и другой звук, как будто его кто-то звал. Ему показалось, что это зовет отец, очень издалека.

Это застонал Иньюрен, и тогда Оризиан очнулся окончательно. Он огляделся. Эньяра лежала на земле в тяжелом забытьи. Даже Рот не выдержал и уснул, свесив голову, его могучая грудь тоже мерно поднималась и опускалась. Иньюрен лежал там, где его положили. Непонятные, бессвязные слова срывались с его губ. Внимание Оризиана привлекла Эсс'ир, она опять сидела рядом с Иньюреном, глядела ему в лицо, гладила лоб раненого и что-то шептала ему. Вдруг она подняла глаза и перехватила взгляд Оризиана. Она не перестала что-то шептать, и, хоть в ее взгляде не было ни упрека, ни обиды, Оризиан вдруг вспыхнул от смущения и опять закрыл глаза. То, что происходило сейчас между Эсс'ир и Иньюреном, требовало уединения.

Когда Оризиан проснулся, замерзший и одурманенный, он на мгновение удивился, почему над ним облачное небо, а не камни Колгласа, и почему под ним ощущается твердая земля, а не родная кровать.

Эсс'ир и проснувшиеся Рот с Эньярой сидели возле Иньюрена. Едва Оризиан заметил отсутствие Варрина, как тот появился из леса. Он холодно кивнул сестре, которая тут же встала и подняла лук.

— Мы пойдем назад, — сказал остальным Варрин. — Враг внизу и над головой. Мы слишком медлительны.

— Пойдем назад? — недоверчиво ахнула Эньяра.

Варрин не обратил на нее внимания:

— Мы пойдем еще выше.

Рот застонал:

— Это безумие. Мы не можем все время карабкаться. Должна же быть какая-нибудь дорога на Гласбридж.

Оризиан впервые услышал такой усталый голос у своего щитника. Наверное, это результат того, что Рот так долго нес Иньюрена.

Какое-то короткое, но острое мгновение два воина, киринин и хуанин пристально смотрели друг на друга, словно мерились взглядами, ни один из них не хотел отвести глаза первым. Соревнование было прервано неожиданным карканьем Идрина, который слетел на траву и сел возле хозяина. Иньюрен зашевелился, с губ слетал бред. Эсс'ир первой оказалась возле него. Оризиан тревожно заглядывал ей через плечо, пока она слушала пульс на шее на'кирима. Раненый открыл больные глаза, но смотрел так, словно не понимал, где находится.

— Мне холодно, — прошептал он.

— У нас нет мехов. — Эсс'ир сняла пальцы с шеи. — Прости.

Идрин подскочил ближе и клюнул тунику Иньюрена.

— А, все еще околачиваешься поблизости, — сказал Иньюрен и погладил черную, глянцевую спинку. — Лети домой, Идрин. Возвращайся к своим братьям, дружок.

Большая черная птица, недоумевая, смотрела на на'кирима, склоняя головку то на одну, то на другую сторону. Затем, без всякого предупреждения, Идрин подпрыгнул, несколькими сильными взмахами пролетел между деревьями, а потом взмыл в небо и исчез в южном направлении. Эсс'ир что-то прошептала на родном языке, и Иньюрен слабо кивнул в ответ.

— Я верил, что ты еще жив, Оризиан. Как хорошо оказаться правым. На этот раз.

— Ты всегда прав. — Оризиан испугался, что голос может его подвести.

Это вызвало улыбку на лице на'кирима, но глаз он так и не открыл.

— Эньяра здесь? — спросил он.

— Я здесь.

— Хорошо.

Оризиан увидел, что Эсс'ир положила ладонь на руку Иньюрена. Не пожала, а просто положила. Неизвестно, почувствовал ли он это прикосновение.

— Скажите, где мы, — попросил Иньюрен.

Оризиан ждал, что ответит кто-нибудь из кирининов, но Эсс'ир просто вздохнула, а Варрин стоял поодаль и смотрел на молчаливый лес, и непонятно было, слышал ли он Иньюрена.

— Мы где-то на южной окраине Кар Крайгара, — ответил Оризиан. — Рот тоже здесь. Он тебя нес.

— Поблагодари его за меня, — прошептал Иньюрен.

Оризиан взглянул на щитника, и гигант в знак признательности наклонил голову.

— Куда мы направляемся? — спросил Иньюрен.

Оризиан был в нерешительности, но Эсс'ир и Варрин по-прежнему не собирались отвечать на вопросы Иньюрена.

— Мы собирались идти к Гласбриджу. Нас преследуют Белые Совы, но Варрин сейчас сказал…

Иньюрен оторвал голову от земли:

— Варрин?

— Да. Брат Эсс'ир. — Оризиан увидел, что на'кирим уже не слушает. Иньюрен огляделся и нашел взглядом высокого киринина, стоявшего к ним спиной. Он определенно знал, кем был Варрин, но по лицу раненого ничего нельзя было разобрать. Поморщившись, он опять опустил голову на землю.

— Вы в хороших руках, — выдохнул он, хотя тон у него был ровный и бесцветный.

— Он говорит, что Белые Совы теперь перед нами. Он хочет, чтоб мы пошли вверх, подальше от долины, — продолжал Оризиан.

Сначала он решил, что Иньюрен его не слышит. Но через мгновение серые глаза взглянули на него. Казалось, на'кирим о чем-то трудно размышляет, но длилось это недолго, Иньюрен подозвал Эсс'ир и что-то сказал ей на языке Лис. Она напряглась. Ее пальцы, лежавшие на его руке, дрогнули. Оризиан понял, что было принято какое-то решение. О чем бы ни сказал Иньюрен, его слова изменили будущее кирининов.

— Слушайся их. Они знают, куда идти, — сказал Иньюрен Оризиану.

Через минуту они уже опять были в пути.

Они карабкались все выше и выше, и с каждым часом воздух становился все холоднее. Они больше не бежали; руки Рота наконец исчерпали свои силы. На этот раз киринин не выказывал никаких признаков нетерпения, как будто скорость уже не имела значения.

Они подошли к реке, самой большой из всех потоков, которые они пересекали, и пошли вверх по течению. У Оризиана появилось мучительное ощущение чего-то знакомого. Впервые с момента их бегства ему казалось, что он должен знать, где находится.

— Должно быть, это Снежная Река, — предположила Эньяра.

Конечно, она права. В этой части Кар Крайгара больше нет такой большой реки.

— Должно быть, — согласился он. — Хотя я не понимаю, зачем мы идем вдоль нее.

Их диалог отвлек Рота от напряженной ходьбы, он поднял голову и на ходу огляделся.

— Это Снежная, — подтвердил он. — Если пойдем по ней, она приведет нас как раз в ловушку.

Оризиан сразу понял, о чем речь. Собственными глазами он никогда этого не видел, но от дядиных охотников слышал об ущелье, через которое проходит верхнее течение этой реки. Ущелье узкое, у него совершенно отвесные стены, и кончается оно высоким водопадом там, где Снежная рушится со скал. Охотники называли этот водопад Прыжок Сарна, а еще они считали, что на этом месте лежит проклятие. У человека, добравшегося до водопада, дальше пути не было, кроме как возвращаться той же дорогой, какой пришел. По обе стороны от путников земля уже начала подниматься и обрастать скалами, превращаясь в подобие трубы, затянутой сетью из диких цветов.

Оризиан позвал:

— Эсс'ир. Мы не пройдем мимо водопада.

Она промолчала.

Иньюрен что-то пробормотал. Рот наклонил к нему голову и смотрел на на'кирима, словно удивлялся, что тот еще жив.

— Верь ей, — повторил Иньюрен.

Когда они наконец остановились, над ними громоздились утесы. Снежная текла в гигантском каменном желобе. Они отдохнули и напились. Уже слышался шум водопада, непрерывное шипение водяных струй, хотя сам он еще был скрыт за поворотом ущелья.

— И что теперь? — поинтересовался Рот.

Оризиан разглядывал густые заросли ивы, преградившие им путь к водопаду.

— Пойдем дальше. Они не будут нас преследовать, — ответила Эсс'ир.

— Здесь не пройти, — заворчал Рот. — Сарну здесь не повезло. И никому еще не повезло. Это проклятое место. Почему бы им не пойти за нами и не захватить у водопада?

Эсс'ир повернулась к нему спиной.

— Это дин хейн. Место погребения. Должно быть, самое старое. Заброшенное. Киринины умирают среди деревьев, — объяснил Оризиан.

Щитник смотрел с сомнением:

— И это не допустит к нам Белых Сов? Прекрасно, но что мы будем делать, когда окажемся у водопада? Взлетим? Они этого только и ждут. Оттуда нет пути, Оризиан.

— Есть, — сказал Варрин.

Оризиана охватило острое предчувствие чего-то ужасного. В голосе киринина была какая-то смертная завершенность. Очевидно, решение было принято уже давно. В этом и была загвоздка.

Иньюрен лежал на земле. Он приподнялся на локте и поманил к себе Оризиана.

— Послушай меня, Оризиан. В горах над нами есть разрушенный город. Ты знаешь об этом?

— Крайгар Вайн? Слышал.

— Эсс'ир покажет тебе дорогу. Там есть женщина, Ивен, на'кирим. Она может приютить тебя. Я не думаю, что Белые Совы зайдут так далеко в земли Лис. Возможно, и Темного Пути там еще нет. — Он закашлялся и прикрыл рот ладонью, а когда отнял руку, на пальцах у него остались кровавые брызги.

— Но мы должны добраться до Гласбриджа или Колгласа… — но в этот момент Иньюрен слабо стиснул его руку, и Оризиан замолчал.

— Нет, Оризиан, — хрипло заговорил на'кирим. — Подумай. Внизу Белые Совы догонят вас всего через несколько часов. Сейчас вы не в долине. Вы в лесу, а это территория кирининов. — Серые глаза Иньюрена цепко держали Оризиана. В них горело такое напряжение, какого Оризиан в них еще не видел. — Андуран пал. Возможно, Тенври тоже. Гласбридж может стать следующим. Береги Эньяру, Оризиан. Ивен поможет вам добраться до Колдерва. Там лодки. Вам обоим.

Оризиан обнаружил, что чуть не плачет, поэтому он только слушал то, что говорил Иньюрен.

— Ты пойдешь с нами, — непокорно заявил он, хотя голос у него все-таки задрожал.

— Нет, — сказал Иньюрен и закрыл глаза. Он совсем ослаб. Рука на'кирима соскользнула с руки мальчика.

— Да! — выкрикнул Оризиан и опять схватил руку.

Все повернулись на его крик. Эсс'ир подошла и встала у него за плечом. Иньюрен что-то пробормотал ей на языке Лис. Она нагнулась и начала отдирать руку Оризиана от руки на'кирима.

— Он не может идти, — ровным тоном сказала она.

— Он пойдет с нами, — кричал он, глядя ей прямо в лицо. — Он пойдет с нами!

Эньяра беззвучно плакала. Слезы проложили по ее лицу грязные полосы. Эсс'ир и Варрин больше ничего не сказали, но стойко выдержали его взгляд. Только Рот отвернулся в сторону и повесил голову.

— Рот, ты понесешь его дальше, — приказал Оризиан.

Рот прочистил глотку и неловко кивнул, словно отбрасывая какие-то мысли.

Варрин сказал:

— Он останется. Мы не можем его нести и карабкаться…

— Карабкаться? — воскликнул Оризиан, движимый каким-то глубинным инстинктом выместить свой гнев на ком-нибудь, хоть на Эсс'ир. — Зачем тогда мы пошли этим путем, если вы знали, что мы не сможем взять его с собой? Мы могли бы выбрать другой путь.

Боль, которую он увидел на нежном, обычно непроницаемом лице кирининки, была более чем явной. От глубины этой боли у него пропал всякий пыл. Она ничего не сказала.

— Он знает. Его мысль. Другой дороги нет, — сказал Варрин.

Оризиан опустил голову. Он почувствовал себя несчастным, одиноким и беспомощным. Такое с ним было только один раз. Пять лет назад, когда черная лодка уплывала из Колгласа на остров Могилу, унося тела, завернутые в ослепительно белые простыни.

— Вы должны были сказать мне… — Голос у него прервался. В этот момент он почувствовал слабое, трепещущее прикосновение. Это его погладили длинные, дрожащие пальцы Иньюрена.

— Крепись, Оризиан. — Веки на'кирима задрожали. — Будь сильным. Я пока останусь здесь. А ты должен идти.

— Я не хочу оставлять тебя здесь, — простонал Оризиан.

— Должен, потому что я прошу тебя об этом. Ты всегда доверял мне, должен верить и в этом. Эглисс идет за мной. Я его слышу. В глубине души. Я потому и зашел с вами так далеко, чтобы привести его на это место, откуда он не сможет пойти дальше. Его киринины не захотят пойти за дин хейр. И Эглиссу они будут не нужны, если у него буду я. Но ты должен двигаться. Могут прийти другие: Горин-Гир или кто-нибудь еще хуже.

Оризиан тряхнул головой.

— Где Эсс'ир? — спросил Иньюрен.

Эсс'ир подошла и опустилась рядом с ним на колени.

Оризиан не следил за тем, что происходило между ними. Они о чем-то говорили на текучем языке Лис, а его рассудок словно оцепенел, он не мог отвести глаз от изящной руки Иньюрена, все еще лежавшей рядом с его рукой. По тону на'кирима он понимал, что тот о чем-то спрашивает. Она ответила не сразу. Ее брат вдруг сделал несколько быстрых шагов к ним и что-то выпалил. Он был сердит. Эсс'ир ответила, а ее брат резко развернулся и направился в сторону дин хейна. Иньюрен улыбнулся. Эсс'ир наклонилась и поцеловала его.

— Иди, — прошептал Иньюрен.

До Оризиана не сразу дошла эта команда. Он опять отчаянно затряс головой.

— Забери его, Рот, — сказал Иньюрен.

Эсс'ир встала и пошла прочь. Плечи у нее были напряженные, как будто только их силой у нее что-то держалось внутри.

Рот схватил Оризиана за руку и сказал:

— Пойдем.

Эньяра встала на колени рядом с на'киримом и обняла его:

— Прощай, — прошептала она, поднялась и пошла следом за киринином.

— Оризиан… — начал Рот, но Оризиан выдернул у него руку и обхватил Иньюрена, как до этого сделала его сестра. Он попытался приподнять тело Иньюрена и прижать его к себе. Он чувствовал, как поднимаются и опадают ребра на'кирима, слышал прерывистое дыхание.

Иньюрен сказал ему в ухо:

— Уходи. Он уже близко. Иди, Оризиан. Я тебя не забуду.

— Мы увидимся снова, — ответил Оризиан и позволил наконец Роту поднять себя на ноги. Тот осторожно повел мальчика.