"Элджернон Блэкввуд. Ивы (Сб. "Жизнь зверя")" - читать интересную книгу автора

- Они тут верят во всякую ерунду. Помнишь, лавочница в Пресбурге говорила,
чтобы мы не сходили на берег, потому что эти места принадлежат каким-то
неземным существам? Наверное, здешние жители верят в фей, а то и в бесов.
Наш крестьянин никогда не видел людей на этих островах, - прибавил он
погодя, - вот и перепугался.
Тон его меня не убедил, да и сам мой приятель как-то изменился.
Дальше беседа не пошла, мы вернулись к костру, друг мой вообще не
любил романтических разговоров. Помню, я даже обрадовался, что у него нет
воображения; мне стало уютней и спокойней рядом с таким надежным, земным
человеком. "Какой прекрасный нрав", - подумал я; И впрямь, он вел байдарку
не хуже индейца, вниз по стремнине, проносясь под мостами и над
водоворотами. Да я никогда не видел, чтобы белый человек так правил
лодкой. Он был прекрасным спутником в опасных путешествиях, истинной
опорой. Я взглянул на его сильное лицо, на светлые кудрявые волосы, на
охапку дров вдвое больше моей и почувствовал облегчение.
- А река-то поднимается, - сказал он, словно следуя какой-то мысли,
и, переведя дыхание, бросил охапку на песок. - Если так пойдет, остров
будет под водой дня через два.
- Хорошо бы ветер улегся, - сказал я. - А река, Бог с ней!..
Реки мы не боялись, сняться могли минут за десять, половодье нам даже
нравилось - течение быстрей, и нет коварных отмелей, нередко грозивших
оторвать дно байдарки.
Против наших ожиданий ветер с закатом не утих. Он вроде бы стал
сильнее во мраке, тряс ивы, как солому, ревел над головой. Иногда
раздавался странный звук, словно стреляли из винтовки, и особенно сильный
порыв ударял по острову. Мне казалось, что такие звуки издает Земля,
двигаясь сквозь космос.
Небо, однако, было чистым, вскоре после ужина на западе взошла луна и
осветила шумящие ивы ясным, дневным светом.
Мы лежали у огня, на песке, курили, слушали ночные звуки и мирно,
радостно говорили о пройденном пути и о наших планах. Костра хватало,
чтобы видеть друг друга; искры, словно фейерверк, летали над головой. В
нескольких ярдах от нас раздавался шум воды, а громкий всплеск возвещал,
что унесло еще один кусок берега.
Говорили мы, я заметил, о давних стоянках и событиях, происходивших
еще в Шварцвальде или о чем-нибудь другом, тоже далеком, только не о
нынешнем, словно молча условились не обсуждать того, что происходит. Мы не
помянули ни единым словом ни выдру, ни гребца, хотя, казалось бы, могли
толковать об этих происшествиях весь вечер.
Одиночество этих мест пропитало нас до костей, тишина казалась
естественной, голоса наши - слишком громкими, не совсем реальными; я
ощущал, что надо бы перейти на шепот, что человеческий голос, всегда
нелепый в реве стихий, уже не очень уместен, словно мы в храме, где
следует говорить потише. И, кроме того, это опасно.
Одинокий остров, весь в ивах, под ударами ветра, среди несущихся вод,
внушал нам обоим какой-то суеверный ужас: нетронутый людьми, почти не
известный людям, лежал он в лунном свете, и чудилось, что здесь проходит
граница иного, чуждого мира, где обитают только ивы да души ив. А мы
дерзнули сюда ворваться, что там - использовать остров для себя! Наконец,
в последний раз я поднялся, чтобы идти за дровами.