"Элджернон Блэкввуд. Ивы (Сб. "Жизнь зверя")" - читать интересную книгу автора

улицы и вдруг, без предупреждения, явили озеро и лес. Мы влетели, как на
крыльях, в пустынные места и меньше чем за полчаса оказались там, где не
было ни лодок, ни рыбачьих хижин, ни красных крыш - словом, даже признака
цивилизации.
Полдень миновал недавно, однако мы уже устали от беспрерывного,
сильного ветра и принялись подыскивать место для ночевки. Но пристать к
этим странным островкам было нелегко - река то кидала нас к берегу, то
относила обратно; ивы царапали руки, когда мы пытались, схватившись за
них, остановить байдарку, и немало песка столкнули мы в воду, прежде чем
ветер, ударив сбоку, загнал нас в маленькую заводь и мы, в облаке брызг,
втянули на берег нос нашего суденышка. Потом мы полежали, смеясь и
отдуваясь, на жарком желтом песке, под раскаленным солнцем, безоблачным
небом. Огромное воинство ивовых кустов укрывало нас от ветра; ивы плясали
вокруг нас, сверкая каплями воды и шурша так громко, словно аплодировали
нашему успеху.
- Ну и река! - сказал я другу, припомнив весь наш путь от самого
Шварцвальда.
Думал я о долгом былом пути и о том, как далеко еще до Черного моря,
и, наконец, о том, как повезло мне со спутником, другом моим, шведом.
Мы не в первый раз путешествовали вместе, но эта река сразу поразила
нас тем, какая она живая. Потом, уже ночью, лежа в палатке, мы слышали,
как она поет песню луне, по-особому присвистывая, - говорят, это от того,
что по дну катятся камешки, гонимые очень быстрым течением.
Солнце еще не село, до темноты оставалось часа два. Друг мой сразу
уснул на прогретом песке, я пошел осматривать местность. Остров оказался
примерно в акр длиной; собственно, это была песчаная полоска,
возвышающаяся фута на два-три над уровнем реки.
Я постоял на берегу несколько минут, глядя, как пурпурные воды,
громко ревя, налетают на берег, словно хотят его унести, и разбиваются на
две пенистые струи. Песок ходил ходуном, вздрагивала земля, ивовые кусты
метались на ветру, и казалось, что остров движется. Словно стоя на холме,
лицом к вершине, я видел мили на две, как несется ко мне река, белая от
пены, то и дело взлетающей к солнцу.
Остальная часть острова так заросла кустами, что гулять было нелегко,
но я обошел его из конца в конец. На другой, восточной стрелке из-за
перемены света река казалась темной и лютой. Мелькали самые гребни волн,
гонимые ветром. Я подумал, что эти кусты, будто огромная губка, всасывают
реку.
Что ни говори, зрелище было поразительное, и, стоя в этом одиноком,
пустынном месте, долго и жадно любуясь дикой красотой, я с удивлением
ощутил, что в самых глубинах души рождается незваное, необъяснимое и
беспокойное чувство.
Наверное, река в половодье всегда внушает тревогу. Я понимал, что к
утру многих островков не будет; неудержимый, грохочущий поток будил
благоговейный ужас; однако беспокойство мое лежало глубже, чем удивление и
страх. Я чувствовал, что оно связано с нашим полным ничтожеством перед
разгулявшимися стихиями. Связано это было и со вздувшейся рекой - словом,
подступало неприятное ощущение, что мы ненароком раздразнили могучие и
грубые силы. Именно здесь они вели друг с другом великанью игру, и зрелище
это будило фантазию.