"Дженнифер Блейк. Полночный вальс " - читать интересную книгу автора

отошли на достаточное расстояние.
- Некоторых вполне устраивает надсмотрщик, который знает, как
выращивать сахарный тростник, и умеет заставить людей работать до кровавого
пота. Все остальное для них не имеет никакого значения, - сказал Роберт
печально.
- Как же я его ненавижу! - В эти непроизвольно вырвавшиеся из ее уст
слова Амалия вложила всю боль души за поруганное женское достоинство, за
унижение, которое ей только что пришлось испытать, за несостоявшуюся великую
любовь, о которой она мечтала всю жизнь.
Спасаясь от дневной жары, Роберт скинул сюртук и закатал рукава
рубашки. Как истинный джентльмен, он мог позволить себе такую вольность
только на плантации; перед входом в дом следовало снова надеть сюртук и
выглядеть должным образом.
От прикосновения ее тонких прохладных пальцев к теплой коже обнаженной
руки сердце Роберта учащенно забилось, и ему .стоило огромных усилий не
подать виду, как он взволнован.
- Дай прав, говоря, что только Жюльен может уволить его, - Роберт
пристально посмотрел на Амалию, потом перевел взгляд на ее пальцы,
покоившиеся на его руке, и наконец, решившись на что-то, спросил: - Вы
намерены просить мужа об этом?
- Да! - выдохнула она с жаром.
- Тогда и мне придется сказать ему несколько слов о Патрике. Тростник и
работу Дай, возможно, понимает, но о земле и о ее нуждах не заботится. Нет у
него уважения к земле! - заключил Роберт сердито, а потом добавил: - Лично я
не потерпел бы рядом человека, который позволяет себе в столь
непозволительном тоне разговаривать с леди.
Амалия не знала, что сказать в ответ: смятение овладело ею. Гнев и
отчаяние, радость встречи и глупый девичий страх перед оказавшимся рядом
мужчиной настолько смутили ее, что она не придумала в ответ ничего, кроме
едва слышного:
- Благодарю вас.
Только часа полтора спустя Амалия вошла в холл. Она направилась к
распахнутым на ночь дверям, прислонилась к прохладному косяку и, глядя на
заводь, подумала о всех превратностях ушедшего дня. Ночь жила особой жизнью:
мягкий воздух, наполненный цветочным ароматом трав, приятно ласкал кожу;
сумрачную тишину нарушав только концерты лягушачьего хора и треск цикад:
темнота на галерее располагала к мыслям, которыми не с кем было поделиться.
Амалия села за фортепьяно, и пальцы сами заиграли прелюды Шопена. Ей
надо было успокоиться, привести в порядок мысли, которые вторую неделю
преследовали ее, убеждая, что она совершила роковую ошибку.
В тот вечер Амалия забрала Лали к себе в спальню, решив не откладывая
обсудить ее обязанности камеристки. Мами сказала как-то, чтобы Амалия сама
выбрала себе понравившуюся девушку, но все не было случая. Лали оказалась
понятливой и услужливой, а ее природная скромность как нельзя лучше
соответствовала характеру Амалии. Было решено, что ночевать она может внизу
в пустующей комнате сиделки.
На этот раз Амалия быстрее обычного закончила вечерний туалет, приняла
ванну и надела приталенный капот из розового шелка с широкой свободной
юбкой. Она хотела выкроить время, чтобы переговорить с Жюльеном до ужина.
Амалия осталась довольна услугами новой горничной, особенно тем, как Лали