"Джайлс Блант. Пучина боли ("Джон Кардинал" #4)" - читать интересную книгу автора

скорее подошли бы человеку постарше.
- У вас сорок три минуты до того, как начнут прибывать люди, - сообщил
он. - Хотите войти сейчас?
Кардинал кивнул.
- Хорошо. Вам в Розовый зал, вот туда, через вторую пару дубовых
дверей - направо, пройдете мимо высокого комода со стоячими часами. -
Указания звучали так, словно они описывали путешествие длиной в несколько
миль, а не тридцать футов пути по ковру пастельных тонов. - Пожалуйста,
сразу входите, - добавил он. - Если что-то понадобится, я буду здесь.
Кардинал уже бывал в этом помещении и знал, чего ожидать: стены
успокаивающего пыльно-розового цвета, подходящие друг к другу диваны и
кресла, изящные приставные столики с матовыми лампами, благодаря которым все
здесь было окутано рассеянным, благосклонным светом. Но когда он переступил
через порог, то замер. Из груди его вырвался странный всхлип.
- Что такое? - спросила у него за спиной Келли. - Что-то не так?
- Я просил закрытый гроб, - удалось произнести Кардиналу. - Не думал,
что еще ее увижу.
- Ну да. Я тоже.
Они вошли внутрь и стояли не двигаясь. Комната растянулась в розовый
туннель, в конце которого Кэтрин лежала в ожидании, невозможно прекрасная.
Наконец Келли сказала:
- Хочешь, я их попрошу его закрыть?
Кардинал не ответил. Он пересек зал медленными, нерешительными шагами,
как будто пол под ним мог в любую секунду расступиться.
Много лет назад, когда в этом же помещении лежала мать Кардинала,
фигура в гробу мало чем напоминала ее при жизни. Болезнь, поразившая ее, не
оставила и следа от жизнерадостной, волевой женщины, которая любила его всю
жизнь. И с отцом вышло так же: лишившись очков и своей воинственности он
казался совершенно незнакомым человеком.
Но Кэтрин осталась собой: широкий лоб, пухлые губы со скобочками по
бокам рта, вьющиеся каштановые волосы, живописно спадающие на плечи. Каким
образом Десмонды уничтожили следы повреждений, причиненных ей падением,
Кардиналу знать не хотелось. Сейчас это опять была его прежняя жена, с
гладким лицом, с щеками без шрамов.
Увиденное швырнуло его в какое-то новое измерение боли. "Боль" - это
было недостаточно сильное слово для того, чтобы описать эту обитель скорби.
Время сделало поворот, и вот он уже скрючился на одном из розовых
диванов, измотанный, сотрясающийся от рыданий. Келли сидела рядом с ним,
стискивая пропитанный влагой комок салфеток.
Кто-то заговорил с ним. Кардинал неуверенно поднялся на ноги и пожал
руки мистеру и миссис Уолкотт, соседям по Мадонна-роуд. Оба были учителями
на пенсии и почти все свое время проводили в перебранках друг с другом. На
сегодня они, видимо, решили заключить перемирие и теперь выступали единым
фронтом, выражавшим тихое официальное сочувствие.
- Мы очень сожалеем о вашей потере, - произнес мистер Уолкотт.
Миссис Уолкотт проворно шагнула вперед.
- Такая трагедия, - заявила она. - И в такое чудесное время года.
- Да, - ответил Кардинал. - Кэтрин всегда больше всего любила осень.
- Вы ведь получили запеканку?
Кардинал посмотрел на Келли; та кивнула.