"Карен Бликсен. Прощай, Африка!" - читать интересную книгу автора

Прежде чем я стала хозяйкой фермы, я очень любила охоту и побывала во
многих сафари. Но когда я занялась фермой, ружья свои я убрала подальше.
По соседству с фермой, на другом берегу нашей реки, жили масаи - народ
пастухов и скотоводов. Иногда они приходили ко мне и жаловались, что на их
стада нападает лев, и они просят меня убить этого льва: я выполнила их
просьбу, когда могла. Иногда по субботам я выходила на равнину Орунги
подстрелить пару зебр, чтобы прокормить работников на ферме, и за мной
увязывался целый хвост разбитных юных кикуйю. Я стреляла на ферме и птиц,
это очень вкусная дичь. Но уже много лет подряд я на охоту не выходила.
Все же мы на ферме часто вспоминали прежние сафари. Охотничьи стоянки
остаются в памяти навсегда, словно ты жил там подолгу. И след колес твоего
фургона на нетронутой земле вспоминаешь, как черты близкого друга.
Там, в сафари, я как-то видела стадо буйволов - их было сто двадцать
девять; они возникали из утреннего
тумана на фоне раскаленного медно-красного неба один за другим -
казалось, эти могучие, черные, словно отлитые из чугуна животные с мощными,
закинутыми на спину рогами, не выходят мне навстречу торжественной чередой,
а кто-то творит их прямо у меня на глазах и выпускает, завершив дело, по
одному. Видела я, как стадо слонов шло через густой девственный лес,
перевитый лианами, сквозь которые солнце пробивается лишь кое-где небольшими
пятнами и полосками, и мне показалось, что они спешат куда-то на край света,
где у них назначена встреча. Это было похоже на узор каймы гигантского
старинного персидского ковра невообразимой цены - зеленого, с вытканными на
нем зелеными, желтыми и темно-коричневыми узорами. Не раз мне случалось
видеть, как по равнине вереницей шли жирафы - неподражаемоизысканной
походкой, словно это двинулись странные деревья или гигантские пятнистые
цветы на длинных стеблях, чуть колеблемых ветром. Как-то я сопровождала двух
носорогов на утренней прогулке, они фыркали и сопели - в этих краях
утренний воздух обжигает холодом - а сами носороги походили на два огромных
угловатых обломка скалы, переполненных радостью жизни и весело резвящихся на
просторе долины. Видела я и царя зверей - могучего льва, когда он
возвращался на рассвете с охоты, в неясном свете ущербной луны, оставляя
темный след на росистой серебряной траве, и морда у него была по уши в
крови; видела я льва, и когда он наслаждался полуденным отдыхом, нежась с
собственным прайдом в своих африканских владениях, на молодой травке, в
узорной тени развесистых акаций.
Как приятно было вспоминать обо всех этих путешествиях, когда жизнь на
ферме становилась однообразной. Но когда вспомнишь, что все эти крупные
звери бродят где-то в твоих угодьях, и можно еще раз выбраться взглянуть на
них, если захочется, то сама их досягаемость,

близость придает жизни на ферме особое очарование. Фарах, который
только со временем заинтересовался делами на ферме, и все остальные мои
слуги жили надеждой, что вот-вот мы все снова отправимся в сафари.
В сафари, в глуши, я научилась избегать внезапных резких движений.
Животные, с которыми приходится встречаться, боязливы и чутки, они
ускользают от тебя, когда этого совсем не ждешь. Ни одно домашнее животное
не сможет застыть в такой полной неподвижности, как дикое. Люди
цивилизованные потеряли способность бесшумно двигаться и замирать - им надо
выведать тайну тишины у первозданной природы, только тогда она примет их в