"Карен Бликсен. Прощай, Африка!" - читать интересную книгу автора

свои владения. Искусству двигаться плавно и без рывков должен научиться
каждый охотник, особенно охотник с фотоаппаратом. Охотник должен всегда
двигаться не просто так, как ему взбрело на ум, он обязан действовать в
согласии с ветром, с красками и запахами окружающего мира, он должен
включиться в ритм этого мира, слиться с ним. Порой этот ритм бесконечно,
навязчиво повторяется, и охотнику приходится подчиняться ему. Но стоит вам
уловить жизненный ритм Африки, как вы понимаете, что он един для всех и
звучит во всем - как музыка. То, чему я научилась в первобытной глуши у
диких животных, очень помогло мне и в отношениях с местными жителями.
Любовь к женщине, к самой женственности, присуща мужчине, любовь к
мужчине и его мужественности - женщине, а северянам свойственно преклонение
перед полуденными странами и южными народами. Норманы, должно быть, именно
так поддались очарованию чужих краев, влюбившись сначала во Францию, потом в
Британию. Английские милорды, герои былей и небылиц восемнадцатого века,
постоянно путешествующие по Италии, Испании и Греции, ни в чем не были
похожи на южан, но
их завораживали и покоряли совершенно им самим не свойственные черты.
Старые мастера Германии и Скандинавии - художники, философы и поэты -
впервые попав в Рим или Флоренцию, преклоняли колени перед красотой Юга.
И эти по природе нетерпимые люди неизвестно почему проявляли странную
снисходительность к чуждому им миру. Но так же, как женщина никогда не может
вывести из себя настоящего мужчину, а для женщины в любом мужчине есть
что-то привлекательное, и она не способна презирать его, пока он остается
мужчиной, - совершенно так же рыжие энергичные северяне проявляли чудеса
терпения в тропических краях с местным населением. Насколько нетерпимы они
были на родине, среди своих, настолько безропотно и смиренно они выносили и
засухи африканских нагорий, и солнечные удары, и падеж скота, и
нерасторопность своих туземных слуг. Их ощущение собственной
индивидуальности теряется; ему на смену приходит постижение безграничных
возможностей взаимопонимания между теми, кто сливается в одно целое именно
благодаря своей несовместимости. Жители Южной Европы и люди смешанных кровей
на такое неспособны; они относятся к подобным чувствам с презрением или
осуждают их. Так слуги джентльменов презирают томные вздохи влюбленных
юношей, а разумные женщины, которые ничего не прощают своим мужчинам, с
таким же высокомерием смотрят на Гризельду.
Что до меня, то с первых недель пребывания в Африке я всем сердцем
полюбила туземцев. Полюбила искренне, всех вместе, от мала до велика - и
мужчин, и женщин. Встреча с темнокожими людьми открыла мне чудесный новый
мир. Представьте себе, что человек с врожденной любовью к животным рос в
среде, где никаких животных не было, а потом, уже взрослым, соприкоснулся с
миром зверей; или что человек с инстинктивной тягой к лесам и
зарослям вдруг, в двадцать лет, попал в настоящий лес. Сравнить это
ощущение можно и с чувством человека, который одарен музыкальным слухом, но
услышал настоящую музыку только на склоне лет: совершенно то же самое
случилось и со мной. Познакомившись с африканцами, я научилась строить свою
жизнь день за днем, повинуясь Оркестру.
Мой отец служил офицером сначала в датской, потом во французской армии,
и в ранней молодости писал родителям из Дюппеля: "В этом городке я командую
крупным подразделением. Дело трудное, но увлекательное. Война - это такая
же страсть, как и любая другая, и солдат порой любишь, как юных девушек -