"Николас Блинкоу. Наркосвященник " - читать интересную книгу автора

такого масштаба. Дорога повернула, следуя линии холмов, которые вырастали
все выше и круче. Шея Дэвида была сведена и напряжена - вполне достойный
объект изучения для какого-нибудь физиономиста; микроавтобус уткой нырнул в
узкий тоннель и вынырнул уже с другой его стороны, оставив Старый Город за
холмом.
Минут десять спустя, на шестиполосной трассе, они попали в пробку.
Радио сбилось с волны, и водитель пытался настроить его. Он нажимал кнопки
до тех пор, пока не поймал какую-то арабскую станцию. Высокий голос певца
ломался от чувства, которое с одинаковым успехом могло сойти и за боль и за
радость. Дэвид не мог понять, о чем была песня, его арабский всегда оставлял
желать лучшего, даже в те времена, когда он имел деловые отношения с
арабами. Да и тогда он сталкивался только с палестинским и ливанским
диалектами. Этот звучал как магрибский или средиземноморский. Но песня
напомнила ему нечто слышанное ранее, и он начал кивать головой в такт песне,
пока микроавтобус тащился вслед за каким-то старым фургоном. Тони
предупредил:
- Сейчас будет граница.
Дорога заканчивалась КПП, до которого оставалось ярдов пятьдесят. Дэвид
опять удивился, как быстро они доехали до границы, всего несколько миль от
Центрального Иерусалима. Похоже, в этой стране нет расстояний, все
заканчивается, едва успев начаться. Глядя вперед, он увидел, что на дороге
стоят специальные знаки в виде конусов и пластиковые блоки, словно из
гигантского конструктора "Lego", a также баррикады из мешков с песком.
Тони сказал:
- Возьми такси на другой стороне. Я должен вернуться в Иерусалим и
рассчитаться с водителем. Позже свяжусь с тобой в отеле.
Дэвид подхватил свой чемодан, махнул Тони рукой и вошел в распахнутые
двери КПП. Никто не обратил на него никакого внимания. Юные солдаты стояли
на дороге, они проверяли документы у некоторых из водителей, другим махали,
делая знак проезжать. Дэвид погладил себя по груди, нащупав твердую обложку
ирландского паспорта. Это доставило ему даже большее удовольствие, чем тот
факт, что солдаты не проявили к нему интереса.
Другая сторона КПП напоминала автомобильное кладбище. Побитые машины,
по две и по три, стояли с обеих сторон дороги. Дэвид догадался, что это были
машины палестинцев, из тех, что работали в Израиле и не имели права въезда
на машинах. Сейчас через пропускной пункт шел постоянный поток людей,
возвращавшихся из Израиля обратно в Вифлеем. Это была живописная смесь всех
стилей - женщины в длинных черных платьях и расшитых передниках, некоторые
из них несли на головах пластиковые корзины или коробки, кое-кто в
паранджах, несколько женщин в джинсах и футболках, мужчины, одетые в
западном стиле, разномастная смесь более пожилых и бедно одетых людей,
мальчишки в джинсах и майках, несколько мужчин в арабских бурнусах, чалмах и
тюрбанах. Дэвид опять был среди арабов. И надо сказать, что ему это даже
нравилось. В прежние времена с этим было связано много удовольствий.
Он сразу поймал такси - длинный "мерседес", из которого задние сиденья
были вынуты и заменены лавками, он помнил этот стиль по Ливану прошлых лет.
Машина вмещала девять пассажиров, но водитель явно понял, что Дэвид один
может оплатить всю эту роскошь. Дэвид не возражал.
Он сказал: "Мархаб" - "привет", - и сел на место рядом с водителем. По
какой-то причине вместо фирменного знака "мерседеса" на носу машины