"Джеймс Блиш. Век лета" - читать интересную книгу автора

просыпающейся деревни. Он уныло побрел в чащу. В памяти Мартелса всплыли
стихи Гете о мизантропе, которые Брамс включил в "Рапсодию для альта":
"Травы встают за ним; пустыня его принимает". Но отнюдь не Тлам отверг
людей, а они его, и вина целиком лежала на Мартелсе.
И исправить ничего было нельзя. И тогда, в ответ на громкий крик
ужаса и отчаяния, который издал Тлам, Мартелс направил его на юг, к
Терминусу... и стране Птиц.
Наконец-то, началось настоящее путешествие.



7

По мере продвижения на юг Тлам становился все более напряженным, что
Мартелс почувствовал по чуть возросшему мышечному тонусу туземца, когда
они достигли местности, которую Тлам считал страной Птиц. Но в течение
нескольких последующих дней они не встретили ни одной Птицы;
чередовавшиеся ходьба, поиски укрытия, сон, добыча пропитания и снова
ходьба, стали обыденностью, которую Мартелс позволял Тламу диктовать.
Никакой сторонний наблюдатель не заметил бы диалектического противоречия
между притуплявшимся отчаянием Тлама и растущим нетерпением Мартелса,
которые являлись центром их внутренней жизни.
Затем они увидели Птицу. Это было маленькое существо
серовато-коричневого цвета, до удивления похожее на воробья, но Тлам при
виде ее мгновенно остолбенел, как кролик при виде удава. Птица, в свою
очередь, раскачивалась вверх-вниз, цепляясь когтями за самый кончик низко
расположенной ветви, задирала голову и распускала перья, а временами
принималась их чистить. Ее взгляд казался совсем бессмысленным, и через
некоторое время она безразлично чирикнула, вспорхнула и исчезла в сумраке
влажного леса, как оперенная пуля.
Трудно было поверить, что такое создание могло представлять какую-то
опасность, но вирус рака тоже невелик. После ее исчезновения Тлам
несколько минут сохранял неподвижность, а затем пошел с еще большей
осторожностью, беспрерывно бросая взгляды во се стороны с почти птичьей
быстротой. Он не ошибся; на следующий день они увидели еще трех похожих на
воробьев Птиц, а еще на следующий день, пять. А на следующее после этого
утро они, проснувшись, увидели угольно-черное существо, похожее на
громадную ворону, расположившееся вне досягаемости дубинки, которое
смотрело на них блестящими немигающими глазами, вытянув шею так, что она
походила на змею.
Находись Мартелс в своем теле, он вздрогнул бы, вспомнив "Макбета" и
Эдгара Аллана По, но хозяином, по крайней мере номинально, оставался Тлам,
который вновь застыл. По совершенно разным причинам ни одно из двух
сознаний не удивилось, когда клюв Птицы раскрылся, горло сморщилось и
задергалось, и она произнесла голосом, похожим на скрежет гвоздя по
стеклу:
- Иди домой.
- У меня больше нет дома, - с отчаянием ответил Тлам. Я изгнан из
своего племени и всех человеческих племен.
- Иди домой, - повторило черное как сажа существо. - Меня тянет к