"Николай Блохин. Спецпродотряд имени товарища Диоклитиана" - читать интересную книгу автора

Каиафу вашего. И понятно - ждали мордоворота, завоевателя, чтоб ить к их
иудейским ногам весь мир положить, а пришел грехообличатель, простец и
смиренец, покайтесь, говорит, Царство-то Небесное к ногам Я вашим принес, а
Оно им как комиссару вашему крест нательный. И они ить и оправдываться даже
пытались, наверняка, когда предстали, ить и вправду, Господи, думали, что
Ты - самозванец, затмило, мол, уж больно горячи! Уж больно горячо другого
ждали. Да и сам Стефан за них молится. А когда ты вот, Антошка - нос
картошкой, на меня вот винтовку свою сей час наведешь, что скажешь, когда
предстанешь, что мямлить будешь? Да ить и молитва моя по сравнению со
Стефановой рази ж молитва? Сотрясение воздусей. И ой ить и вменится вам!!
Ой, Господи, ну вот ей-ей не хочу сего, не вмени дуракам... Не милостивы
они, но Ты - помилуй их... Не кротки они!.. И не давай им землю, но помилуй.
Не ищут они правды, но не изгони Ты их от Себя... Не чисты они сердцем, но
яви Ты им Себя... Эх, ну что, Каиафа, пошли, что ли...
Отвернул глаза свои от солдатиков о.Ермолаич. Отвернулся от них и
комиссар Беленький. С ними ему было все ясно.
- Ступайте к яме, туда, где костер, - крикнул он им, и когда вышли,
громко сказал оставшемуся, намертво в винтовку вцепившемуся, - Иди, там
скажешь этому Шуйцу, от меня, этих, - он кивнул на дверь, - в овраг и
врасход. Сейчас же. Понял?
Четвертый кивнул и, свирепо глянув на о.Ермолаича, выбежал, оставив
дверь открытой. Запах гари сразу заполнил сарай.
- Сейчас, сейчас пойдем, отец иерей. Только не Антошка на тебя винтовку
наведет. А ведь и имя угадал, ха! Я с тобой разберусь, это долг мой, перед
другом моим товарищем Будекиным, пожелать бы ему царство твое
несуществующее...
- Да не мое оно, иудей.
- Ну ладно, ладно... Да нет, твое оно, - полоснул, в который раз уже,
голосом и глазами Беленький о. Ермолаича, - твое! Придумал ты его, да так
придумал, что для всех, кого охмурял ты, оно и вправду живым, настоящим
стало.
Самому себе на удивление вдруг очень спокойно почувствовал себя товарищ
Беленький. И, почуяв спокойствие, расставив почти под прямым углом ноги,
руки назад, уставился, скривив губы, на о.Ермолаича. Но не в глаза, а на
бороду, на крест деревянный иерейский, на Распятого на кресте.
- А пуль у тебя хватит на всех, иудей? - спросил о.Ермолаич.
- Хватит, - спокойно ответил Беленький, чему-то своему усмехаясь. - А
ить много-то ить их и не надо ить, ха-ха-ха! Ить их, пуль-то может всего и
надо штук пять-шесть и, - глаза в глаза уперся-таки Беленький в
о.Ермолаича, - потому как, - сошел на скрежущий шепот, взялся за крест
деревянный и сорвал его с о.Ермолаича, - потому как вас всего-то таких,
экземпляров, пять-шесть, больше просто быть не может!.. - Уходить вдруг
стало спокойствие товарища Беленького, растревожился вдруг чего-то.
"Быть не может" - прогудела, прогналась собою же сказанная фраза по
уставшим извилинам и ткнулась вдруг о какую-то стену, взрывом мучительным
рассыпалась - ''а вдруг больше? А если и не больше? При чем здесь
меньше-больше, когда вот эдакий-то экземпляр?!''
- Нет! - рявкнул товарищ Беленький. - Не может быть больше... Жаль,
небось, закапывают ту яму, где Сема со стариком, тебя б тоже туда... хотя
не-е-ет...