"Александр Блок. Поэмы 1907-1921 годов " - читать интересную книгу автора

громадный личный мир художника, безумное упорство, ненасытность исканий -
вплоть до помешательства. С Толстым умерла человеческая нежность - мудрая
человечность. Далее, 1910 год - это кризис символизма, о котором тогда очень
много писали и говорили как в лагере символистов, так и в противоположном. В
этом году явственно дали о себе знать направления, которые встали во
враждебную позицию и к символизму и друг к другу: акмеизм, эгофутуризм и
первые начатки футуризма. Лозунгом первого из этих направлений был человек -
но какой-то уже другой человек, вовсе без человечности, какой то
"первозданный Адам".
Зима 1911 года была исполнена глубокого внутреннего мужественного
напряжения и трепета. Я помню ночные разговоры, из которых впервые вырастало
сознание нераздельности и неслиянности искусства, жизни и политики. Мысль,
которую, по-видимому, будили сильные толчки извне, одновременно стучалась во
все эти двери, не удовлетворясь более слиянием всего воедино, что было легко
и возможно в истинном мистическом сумраке годов, предшествовавших первой
революции, а также - в неистинном мистическом похмелье, которое наступило
вслед за нею. Именно мужественное веянье преобладало: трагическое сознание
неслиянности и нераздельности всего - противоречий непримиримых и
требовавших примирения. Ясно стал слышен северный жесткий голос Стриндберга,
которому остался всего год жизни. Уже был ощутив запах гари, железа и крови.
Весной 1911 года П. Н. Милюков прочел интереснейшую лекцию под
заглавием "Вооруженный мир и сокращение вооружений". В одной из московских
газет появилась пророческая статья: "Близость большой войны". В Киеве
произошло убийство Андрея Ющинского, и возник вопрос об употреблении евреями
христианской крови. Летом этого года, исключительно жарким, так что трава
горела на корню, в Лондоне происходили грандиозные забастовки
железнодорожных рабочих, в Средиземном море разыгрался знаменательный эпизод
"Пантера - Агадир".
Неразрывно со всем этим связан для меня расцвет французской борьбы в
петербургских цирках; тысячная толпа проявляла исключительный интерес к ней;
среди борцов были истинные художники; я никогда не забуду борьбы
безобразного русского тяжеловеса с голландцем, мускульная система которого
представляла из себя совершеннейший музыкальный инструмент редкой красоты. В
этом именно году, наконец, была в особенной моде у нас авиация; все мы
помним ряд красивых воздушных петель, полетов вниз головой, - падений и
смертей талантливых и бездарных авиаторов.
Наконец, осенью в Киеве был убит Столыпин, что знаменовало
окончательный переход управления страной из рук полудворянских,
получиновничьих в руки департамента полиции.
Все эти факты, казалось бы столь различные, для меня имеют один
музыкальный смысл. Я привык сопоставлять факты из всех областей жизни,
доступных моему зрению в данное время, и уверен, что все они вместе всегда
создают единый музыкальный напор.
Я думаю, что простейшим выражением ритма того времени, когда мир,
готовившийся к неслыханным событиям, так усиленно и планомерно развивал свои
физические, политические и военные мускулы, был ямб. Вероятно, потому
повлекло и меня, издавна гонимого по миру бичами этого ямба, отдаться его
упругой волне на более продолжительное время.
Тогда мне пришлось начать постройку большой поэмы под названием
"Возмездие". Ее план представлялся мне в виде концентрических кругов,